возможность греческому войску отступить с возможно меньшими потерями.

Эта битва, подобно Марафонской, представлена историками как отчаянная борьба 
горстки героев-греков против неисчислимых полчищ свирепых варваров. Геродот 
даже приводит точную численность персов — 5 383 220 человек. Многие историки 
преподносят эту цифру как данность, однако она весьма спорна, и прежде всего 
потому, что такое войско практически не могло разместиться на поле битвы между 
греками и персами.

Немецкий историк Ганс Дельбрюк писал, что такая армада при движении к 
Фермопилам должна была растянуться на 420 миль, то есть когда первые персы 
подошли бы к ущелью, хвост колонны еще не покинул бы побережья. Но стереотип 
такой: миллионы персов и всего триста спартанцев. Они ведь и без того совершили 
величайший подвиг, эти триста, но зачем же омрачать память о нем такой вот 
забубенной ложью?

В этих войнах греки проявили поистине легендарный героизм, хорошо отдавая себе 
отчет в том, что на их земле происходит не просто военный конфликт, а решение 
греческого вопроса: быть или не быть далее их нации, их великой цивилизации.

И вот в Саламинском проливе, на глазах у сотен тысяч греков, стоящих на 
прибрежных скалах, разворачивается грандиозная битва между греческим и 
персидским флотами, битва, в которой победа должна была стать абсолютным 
понятием, и она стала им. Персидский флот, потеряв 200 боевых судов, скрылся за 
морским горизонтом, причем — если говорить именно об этом периоде Истории, — 
навсегда.

А войны с персами продолжались еще целых тридцать лет, но, разумеется, уже без 
фермопильского или саламинского накала. В итоге был заключен мирный договор, в 
котором Персия признала право Эллады на полную независимость.

После заключения мира с Персией образовался так называемый Афинский морской 
союз, куда входило 200 городов-государств, которые содержали общий флот и армию.
 Афины, заняв главенствующее положение в этом союзе, достигли невиданного ранее 
расцвета и положения некоего «старшего брата» среди других греческих полисов.

Бурно развивались торговля, промышленность, ремесла, искусства.

Общественная жизнь, как это всегда бывает после войны, стала более 
регламентированной, и вместе с тем в ее лексиконе все чаще встречается слово 
«народ» («народные нужды», «воля народа», «совесть народа», «мудрость народа»).

Весьма опасный симптом.



КСТАТИ:

«Не рассуждай с детьми, женщинами и народом».

Пифагор



Да, исходя из соображений здравого смысла этого делать ни в коем случае не 
следует, и если в первых двух случаях рассуждения попросту бессмысленны, то в 
третьем они чреваты заведомо тяжкими последствиями.





Итак, в V веке до н.э. высшая власть в Афинах принадлежала так называемому 
народному собранию, которое еженедельно в яростных спорах решало проблемы войны 
и мира, экономики, законотворчества и многого другого, требующего знаний, опыта,
 интеллекта и прочих показателей, абсолютно недоступных сборищу случайных 
особей, как ни назови это сборище — народным собранием, парламентом, думой, 
верховным советом или как-то по-иному.

А сам принцип управления обществом посредством сборища избранников, воплотивших 
в себе самые примитивные, самые худшие свойства своих избирателей, получил 
название: демократия.

То есть «власть демоса».

Или — «власть тьмы».



АРГУМЕНТЫ: