абстракции, ссылающиеся на паттерны отношений, получили имена, которые обычно 
используются способом, предполагающим, что „чувства“ характеризуются скорее 
количеством, чем точным паттерном. Это – один из бессмысленных вкладов 
психологии в искаженную эпистемологию» [2]. Что такое страх, например? Это 
комплекс внутренних (в том числе физиологических) и внешних (в том числе 
поведенческих) процедур или программ, который активизируется при наступлении 
определенных ситуаций. Словом «страх» назван комплекс программ реагирования на 
наступление определенных ситуаций. Даже не сам комплекс программ, а его 
исполнение.


В дисциплине, которая называется нейролингвистическим программированием (НЛП) 
такие процессы опредмечивания называют номинализацией, это просто один из 
способов кодирования нашего опыта. Есть всем известный объект, который физики 
иногда представляют имеющим бесконечную протяженность, а иногда – как точечный, 
неопределимо малых размеров. Это свет. Иногда его представляют как 
электромагнитную волну, бесконечную в пространстве, а иногда как квант – 
безразмерный точечный объект. Столь различные представления одного и того же 
объекта у вполне нормальных людей, как правило, не являющихся обитателями домов 
скорби, показывает, что картина внешнего мира, составляемая из номинализаций, 
далека от полноты и гармонии. Физики пошли еще дальше. Они придумали объект, 
который обладает и теми, и другими свойствами одновременно, а соответствующую 
теорию назвали квантовой электродинамикой. А каким будет этот объект при 
очередном измерении, зависит от того, чем измерять. Физики объясняют это 
влиянием измерителя на объект измерения. Конечно, если слона измерять метром, 
то вряд ли получатся килограммы. При измерении слона метром получатся метры, 
при взвешивании получатся тонны. После этих измерений слон предстанет объектом 
вот таких-то размеров и вот такого-то веса, но останется тем же самым объектом. 
При измерении «слона» в квантовой физике «слон» либо представляет собой 
протяженность при полном отсутствии массы, либо массу при полном отсутствии 
протяженности. В терминах пространства, времени и материи это разные объекты. 
Если это один и тот же объект, то существует некая физическая реальность, 
отличная от пространства, времени или материи. Вероятно, искать эту физическую 
реальность значительно полезнее, чем жевать мочало под названием «влияние 
процессов измерения на измеряемый объект». В нашей культуре время принято 
считать состоящим из трех частей: прошлого, настоящего и будущего. Но прошлое и 
будущее – это весьма смелые экстраполяции, и доказать существование прошлого и 
будущего времени невозможно просто потому, что их нет. Прошлое уже прошло, а 
будущее еще не наступило. Время всегда только настоящее, это рамка действия и 
возможный источник непосредственного сенсорного опыта. А прошлое и будущее – 
это придуманные абстракции, прошлое – для исполненных действий, а будущее – для 
планируемых действий. Прошлое и будущее – это психологические характеристики 
испытанного или ожидаемого сенсорного опыта. Как ни банально, но психология – 
это одно, а физика – другое. Как писал самый выдающийся физик прошедшего 
столетия, «

Мы можем образовать
статическую
картинку... Теперь движение рассматривается как нечто, что
есть
, что существует в ...пространственно-временном континууме, а не как нечто, 
изменяющееся в ...пространственном континууме

». (Выделено в оригинале.) [23] При этом историки науки считают, что А. 
Эйнштейн считал чуждым духу физики двойственный, корпускулярно-волновой 
характер свойств полей и объектов атомной физики; соединение таких свойств в 
одном объекте он считал, по-видимому, невозможным. В пространственно-временном 
континууме Эйнштейна нет отдельно пространства, и отдельно времени. Это объект, 
у которого нет времени и нет пространства. Это объект, который нельзя описать 
адекватно в терминах пространства и времени. Карта мира Птолемеев с Землей, 
вокруг которой обращаются по небосводу Луна и Солнце, была не досужим 
размышлением лавочника, а научной картиной мира, изложенной ученым мужем. 
Вполне можно допустить, что по прошествии какого-то количества лет картина мира,
 представляемая современной физикой, химией, астрономией и т.д. с их 
сегодняшними представлениями о пространстве, времени и материи, будет казаться 
тогдашним ученым такой же наивной, как мир Птолемеев – сегодняшним академикам 
естественных наук. Наше представление о мире всегда есть конечный «кусок», 
конечная порция информации о бесконечном во всех отношениях мире. Поэтому любая 
«продвинутая» карта мира обречена со временем стать просто наивной. По этой же 
причине любые, сколь угодно научные представления о мире по своей природе 
метафоричны. Метафора Птолемея, метафора Коперника, метафора Ньютона, метафора 
Эйнштейна...


Представьте себе двух программистов, один из которых исследует незнакомую 
программу пошаговым исполнением кодов, другой – анализом ее полного текста. 
Совершенно очевидно, кто из них будет более успешным. Мы познаем мир с помощью 
пошаговых процессов, но было бы полезнее взглянуть на весь «текст мировой 
программы». В пошаговых процессах с очевидностью присутствует то, что физики 
называют временем. В «тексте мировой программы» его быть не может. Программа,