самоубийстве, самолеты — частные самолеты, реактивные самолеты, принадлежащие 
крупным корпорациям, рейсовые авиалайнеры — начинают падать с неба с пугающей 
частотой.
       Было показано (Phillips, 1979), что сразу после волны публикаций, 
рассказывающих о самоубийствах, число людей, которые умерли во время 
авиакатастроф, увеличивается на 1000%! Более того: увеличение числа смертей от 
несчастных случаев касается не только смертей в самолетах. Число 
дорожно-транспортных происшествий также резко увеличивается (Phillips, 1980). В 
чем же причина этого?
       Одно объяснение сразу же напрашивается само: те же самые социальные 
условия, которые заставляют некоторых людей совершать самоубийства, 
«заставляют» других умирать от несчастных случаев. Например, определенные 
индивиды, предрасположенные к самоубийству, могут реагировать на 
неблагоприятные социальные факторы (экономические спады, рост преступности, 
международную напряженность) уходом из жизни. Другие же будут реагировать на 
эти же самые факторы иначе; они могут становиться злыми, нетерпеливыми, 
нервными, рассеянными. И в таком состоянии люди в нашем обществе часто 
управляют машинами и самолетами или обслуживающих. Отсюда редкое увеличение 
числа воздушных катастроф и дорожно-транспортных происшествий.
       Согласно этой точке зрения, одни и те же социальные факторы могут 
вызывать не только самоубийства, но и смерти от несчастных случаев. Поэтому мы 
видим такую тесную связь между рассказами о самоубийствах и фатальными 
крушениями. Но другие не менее любопытные статистические данные показывают, что 
это не совсем верное объяснение. Число транспортных катастроф существенно 
увеличивается только в тех регионах, где случаи самоубийства широко освещались 
в средствах массовой информации. В других областях, где социальные условия те 
же, но где газеты не публиковали рассказов о самоубийствах, резкого увеличения 
числа подобных катастроф не происходит. Более того, чем шире огласка, которую 
получает случай самоубийства, тем больше затем происходит крушений. 
Следовательно, социальные факторы сами по себе не вызывают, с одной стороны, 
самоубийства, а с другой — фатальные несчастные случаи. Именно публикации 
рассказов о самоубийствах приводят к авариям автомобилей и самолетов.
       Для того чтобы объяснить столь тесную связь между публикациями рассказов 
о самоубийствах и последующими катастрофами, была предложена гипотеза «тяжелой 
утраты». Поскольку в помещаемых на первых страницах газет историях о 
самоубийствах речь, как правило, идет о хорошо известных и уважаемых 
общественных фигурах, возможно, их широко освещаемая прессой смерть ввергает 
некоторых людей в состояние шока или глубокого уныния. Ошеломленные и 
расстроенные, эти индивиды начинают проявлять небрежность при управлении 
автомобилями и самолетами. В результате происходит резкое увеличение числа 
смертельных несчастных случаев, которое мы наблюдаем после публикаций рассказов 
о самоубийствах на первых страницах газет. Хотя теория «тяжелой утраты» 
помогает объяснить связь между степенью огласки случаев самоубийств и 
последующими авариями, она, однако, не может объяснить другой поразительный 
факт: газетные публикации, сообщающие о самоубийствах отдельных людей, вызывают 
увеличение числа смертей только отдельных людей в результате несчастного случая,
 в то время как публикации, сообщающие об инцидентах, включающих в себя 
самоубийство в сочетании с убийством, вызывают увеличение числа несчастных 
случаев только с большим числом жертв. Эти удивительные факты не могут быть 
объяснены одной лишь теорией «тяжелой утраты».
       Как видно, влияние сообщений о самоубийствах на характер воздушных 
катастроф и дорожно-транспортных происшествий является фантастически 
специфическим. Рассказы о «чистых» самоубийствах, при которых умирает только 
один человек, порождают катастрофы, в которых умирает также только один 
человек; истории о самоубийствах в сочетании с убийствами, при которых имеют 
место множественные смерти, порождают катастрофы, при которых также погибает 
несколько человек. Если ни «социальные условия», ни теория «тяжелой утраты» не 
объясняют эту ставящую в тупик совокупность фактов, то как же можно ее 
объяснить? В Калифорнийском университете в Сан-Диего работает социолог, который 
думает, что нашел ответ. Его имя Дэвид Филипс, и он ссылается на так называемый 
феномен Вертера.
       История открытия феномена Вертера является пугающей и одновременно 
интригующей. Более двух столетий тому назад великий немецкий писатель Иоганн 
фон Гёте опубликовал роман, озаглавленный «Страдания юного Вертера» (Die Leiden 
des jungen Werthers). Книга, главный герой которой, Вертер, совершает 
самоубийство, имела громадное воздействие на читателей. Она не только сделала 
Гёте знаменитым, но, кроме того, вызвала волну самоубийств по всей Европе. Этот 
феномен был настолько мощным, что власти в некоторых странах запретили роман.
       Филипс изучил влияние феномена Вертера на людей в прошлом и в наше время 
(Phillips, 1974). Проведенное им исследование показало, что сразу после 
публикации на первых страницах газет рассказа о самоубийстве число совершаемых 
самоубийств резко увеличивается в тех географических районах, где данный случай 
получил широкую огласку. Это, как считает Филипс, говорит о том, что некоторые 
неуравновешенные люди, прочитав о самоубийстве какого-либо человека, убивают 
себя в подражание ему. Это еще одна иллюстрация принципа социального 
доказательства — люди решают, как им следует поступать в сложных 
обстоятельствах, на основании того, как действовали некоторые другие люди, 
испытывавшие трудности.
       Филипс внимательно изучил статистические данные о самоубийствах в 
Соединенных Штатах с 1947 по 1968 год. Он обнаружил, что в течение двух месяцев