по-настоящему?
Траун сверкнул взглядом.
– В данный момент да, – сказал он ледяным голосом. – Пусть молятся всем богам, 
чтобы я не изменил своего намерения.



Глава 12

Первое, на что обратила внимание Лея, просыпаясь, был запах: запах дыма, 
напомнивший о кострах эвоков на Эндоре, но по-особенному острый сам по себе. 
Более теплый, домашний аромат, который она помнила со времен детских лагерей на 
Альтераане.
И тогда она проснулась настолько, что вспомнила наконец, где находится. 
Полностью вырвавшись из сна, Лея решительно открыла глаза…
И обнаружила, что лежит на жестком соломенном тюфяке в углу ногрийской 
общественной пекарни. В том самом месте, куда рухнула словно подкошенная и 
сразу же погрузилась в сон прошлым поздним вечером.
Она села, почувствовав облегчение и немного устыдившись. После неожиданного 
позднего визита Великого Адмирала ее сознание не исключало возможности 
проснуться в арестантской камере звездного истребителя. Совершенно очевидно, 
что она недооценивала способность ногри оставаться верными своим обещаниям.
В желудке забурчало, и это напомнило ей, как много прошло времени с тех пор, 
когда она ела последний раз; чуть ниже желудка один из близнецов пинком 
напомнил, что это упущение не безразлично и ему.
– Порядок, – успокоила она его, – намек поняла. Время завтрака.
Она сорвала упаковку с плитки пайка, которыми была набита одна из ее сумок, 
откусила кусочек и, пока жевала, оглядела пекарню. У противоположной стены 
возле двери лежали два тюфяка, на которых спал Чубакка, но они были пусты. 
Какое-то мгновение страх снова зашептал ей о предательстве, но небольшая 
сосредоточенность с использованием Силы утихомирила всякие подозрения. Чубакка 
был где-то поблизости, и в его настроении не было признаков опасности. 
Расслабься, строго приказала она себе, вытащив свежий комбинезон из сумки и 
начав одеваться. Кем бы ни были эти ногри, совершенно ясно, что дикарями их не 
назовешь. Это люди с собственным пониманием чести, и они не выдадут ее Империи. 
По крайней мере до тех пор, пока не выслушают.
Она осилила последний кусочек пайка и закончила туалет, как всегда проверив, не 
слишком ли туго перетягивает пояс ее сильно увеличившийся живот. Достав 
спрятанный под тюфяком Меч, она пристегнула его сбоку на поясе. Она вспомнила, 
что Хабаруха, как ей показалось, больше всего убедило в том, что она – это она, 
наличие оружия Джедая; можно надеяться, что и остальные ногри отреагируют точно 
так же. По пути к двери пекарни Лея выполнила придающие спокойствие упражнения 
Джедай и вышла наружу.
Три маленьких ногри играли с надувным мячом на заросшей травой площадке перед 
входом в пекарню, их серовато-белая кожа блестела от пота в лучах яркого 
утреннего солнца. Лея видела, что этот солнечный свет не намерен долго радовать 
детей: ровный слой темных облаков, тянущихся до западного горизонта, уже почти 
дополз до поднимающегося на востоке светила. И это к лучшему: толстый слой 
облаков воспрепятствует наблюдению за деревней с помощью телескопов звездного 
истребителя, так же как рассеет неногрийские инфракрасные отражения, которые 
дают они с Чубаккой.
Она оторвала взгляд от облаков и увидела, что трое ребятишек бросили игру и 
выстроились перед ней в шеренгу.
– Здравствуйте, – сказала она, пытаясь им улыбнуться.
Стоявший в центре ребенок сделал шаг вперед и опустился на колени, неуклюже, но 
вполне сносно исполнил жест уважения, копируя взрослых ногри.
– Мал'ари'ух, – замурлыкал он, – мишх'ха'ра исф грак'ми'сокх. Мир'эс кха.
– Я понимаю, – сказала Лея, горько сожалея, что рядом с нею нет Трипио. Она 
терялась в догадках, стоит ли вызывать его по переговорному устройству, когда 
ребенок заговорил снова. – Хья пхриветзю вхаз, мал'ари'уш, – сказал он, 
коверкая слова интерлингвы, но стараясь быть понятным. – Майтакха шхдед вхаз ву 
дукха.
– Спасибо. – Лея чинно поклонилась ему. Стражи у двери прошлой ночью, 
официальные встречающие лица нынешним утром. Похоже, ногрийских детей с раннего 
возраста знакомят с ритуалами и ответственностью перед культурой. – Пожалуйста, 
проводите меня к ней.
Ребенок повторил жест уважения, встал на ноги и направился в сторону большого 
круглого строения, возле которого вчера вечером приземлился Хабарух. Лея 
последовала за ним, а двое других ребятишек зашагали по бокам рядом с нею. Она 
поймала себя на том, что бросает взгляд то на одного, то на другого, удивляясь 
светлому тону их кожи. У Хабаруха кожа стального серого цвета, кожа Майтакхи 
много темнее. Среди ногри есть несколько различных народностей? Или потемнение 
кожи – один из признаков их возрастных изменений? Надо взять на заметку и при 
случае спросить об этом у Хабаруха.
Дукха при дневном освещении выглядела гораздо более совершенным сооружением, 
чем Лея представляла себе. Колонны, расставленные в нескольких метрах друг от 
друга по окружности стены, изготовлены из цельных бревен, отполированных до 
черного мраморного блеска. Более светлое дерево, заполнявшее промежутки между 
ними, примерно до половины высоты стены покрыто замысловатой резьбой. Когда они 
подошли ближе, она заметила, что крепежная металлическая полоса, окружающая