брюхо и подобрав все четыре лапы, он перепрыгнул через ряд мониторов 
— за которыми, между прочим, работали два шонтина — и приземлился точно у 
нижней ступеньки лестницы. Он прыгнул бы сразу в навигационный пузырь, чтобы не 
тащиться зазря по лестнице, но еще один к'да скорчился в мониторном отсеке на 
нижней палубе пузыря, и Дрейкос мог бы его задеть при прыжке. Обхватив лапами 
лестничные перила — это только шонтины пользовались ступеньками — Дрейкос полез 
наверх.
Сегодня на “Исследователе небес” царило деловое оживление. Ничего 
удивительного: наконец-то после почти двух лет, проведенных в космосе, четыре 
вместительных корабля со смешанной командой, состоящей из шонтинов и к'да, 
достигли цели — мира, известного как Йота Клестиса, и все на борту были 
возбуждены. Всякий раз, когда Дрейкос поднимался в навигационный пузырь, его 
заостренные уши начинали подергиваться, ловя особенно громкие звуки или отрывки 
бесед.
Добравшись до пузыря, Дрейкос увидел, что Полфир уже сидит во вращающемся 
кресле за панелью управления и занят работой. Дрейкос помедлил на верхней 
площадке лестницы, глядя на голубовато-зеленую планету, медленно вращающуюся 
под ними. Необитаемый мир, как заверили их те, с кем они вступали в контакт в 
этом регионе Вселенной. Необитаемый и невостребованный. Словом, то, что им было 
нужно.
… Полночь, темнота, ни просвета.
К'да и шонтины опускаются на планету…
— Так и будешь торчать на пороге и витать в облаках? — не оборачиваясь, 
окликнул его Полфир. — Любоваться, какой ты хороший?
— А что, не так? — Дрейкос выгнул длинную шею, принимая театральную позу. — Ты 
когда-нибудь видел более красивого и совершенного к'да?
— Если думаешь, что я стану отвечать на такие вопросы здесь, ты ошибаешься. — 
Голос Полфира был полон добродушной насмешки. — Подожди, вот опустимся на 
планету, где у меня будет достаточно места, чтобы свалить от тебя подальше, 
тогда спроси еще раз.
— Спрошу обязательно, — сказал Дрейкос.
Честно говоря, пока Полфир не обронил своей реплики, Дрейкос не замечал своего 
отражения в гладкой выпуклой поверхности пузыря. Но теперь он не упустил 
момента, чтобы посмотреть на себя со стороны.
Вовсе даже неплохо, решил он. Вытянутая треугольная голова, пропорции почти 
идеальные, горящие зеленые глаза под защитными костяными пластинами расставлены 
на нужное расстояние. Колючий гребень, протянувшийся от глаз до затылка и далее 
по длинной спине, тоже был практически совершенен, хотя, может быть, слегка 
узковат. Вытянутая, удачной фактуры морда с острыми, как бритва, зубами; правда,
 некоторые из них были чуточку кривоваты. Да и раздвоенный язык высовывается, 
пожалуй, дальше, чем следовало бы, когда он пробует на вкус воздух. Зато чешуя 
на Дрейкосе была замечательная — ярко-золотистая, красная по краям, хотя 
маленьким он втайне желал, чтобы чешуя у него была зеленая. Прочие части тела, 
не отражающиеся в зеркальной поверхности, Дрейкос дорисовывал мысленно: длинное 
и гладкое туловище, какому и положено быть у воина к'да; похожий на бич, в меру 
короткий хвост беспокойно хлещет по воздуху.
“После двух лет полета, — подумал Дрейкос, — как приятно будет снова 
почувствовать под лапами землю”.
Повернувшись к широкой спине Полфира, он пригнулся и прыгнул.
Его вытянутые передние лапы коснулись голых хозяйских плеч и распластались 
вдоль рук шонтина. Когда тела Дрейкоса и Полфира соединились, каждая часть тела 
к'да превратилась из трехмерной в двухмерную, перелившись на кожу хозяина. 
Мгновение спустя трансформация закончилась: Дрейкос стал подобием живой 
татуировки, нанесенной на спину, руки и ноги Полфира.
— Много ты понимаешь в красоте к'да, — продолжил начатый разговор Дрейкос, 
скользнув ставшей плоской головой Полфиру через плечо на грудь, чтобы удобнее 
было следить за приборами. — И, к твоему сведению, я никогда не витаю в облаках 
и тем более не занимаюсь самолюбованием. Да будет тебе известно, я сочиняю 
эпическую поэму о нашем путешествии сюда, о зарождении новой надежды для обоих 
наших народов.
— Вот оно что, — отозвался Полфир, склонившись над панелью управления.
— А ты как думал, — заверил его Дрейкос. Он убрал передние конечности с рук 
Полфира, и те, едва отделившись от шонтиновой кожи, снова стали трехмерными и 
принялись работать на вверенном ему участке панели. — Я собираюсь сделать тебя 
в этой поэме главным героем.
— Я польщен, — ответил Полфир. — Серьезно. Ладно, займемся делом. Выведи 
первоначальные координаты планеты.
— Уже готово.
— Спасибо, — сказал Полфир. — Я бы на твоем месте пока не стал описывать наше 
путешествие как удавшееся. Похоже, никто не хочет отвечать честно, будем ли мы 
тут желанными гостями или нет.
Дрейкос поднял голову над плечом Полфира, сделав ее опять трехмерной, чтобы 
внимательнее вглядеться в ближний экран. Правда или ему только кажется, будто 
что-то мелькает у самого края навигационной сферы?
— Ты слишком переживаешь, — успокаивающим тоном проговорил он, снова распластав 
голову по коже Полфира и при этом не переставая работать с клавиатурой 
звездного сканера. — Ну кто будет возражать против того, чтобы отдать нам 
планету, которая, кроме нас, никому не нужна? Тем более если мы готовы за нее 
заплатить.
— Причины для возражений могут быть самые разные, — заметил Полфир. — 
Эмигрант