кресло.
— Думаю, да, — ответил тот, изучая приборную панель. — На это потребуется 
минуты две. Пилот достаточно сообразительный: все заблокировал, прежде чем 
покинуть корабль.
— Применишь технику «крыса в канализации»?
— Нечто в этом роде, — сказал Джек, начиная вводить программу и на секунду 
отрываясь от своего занятия, чтобы посмотреть через переднее стекло кабины.
Желающих помешать им взлететь пока что не было. Но они могли появиться в любую 
минуту.
— Что со связью?
— Комм не заблокирован, — с сомнением произнес Джек. — Но я так и не понял, как 
ты собираешься связаться с дядей Вирджем, чтобы на нас не обрушилась вся 
шамширская армия.
— Увидишь, — сказал Дрейкос. — Ты можешь все подключить?
Джек протянул руку и настроил приемник на частоту своего комм-клипа.
— Ну вот, готово, — сказал он, указывая на кнопку микрофона. — Нажми сюда, и ты 
в эфире.
— Понял, — отозвался Дрейкос, нависая над приборной доской. — Сиди тихо, пока я 
буду говорить. Наши слушатели — как шамширы, так и «Виньярдс Эдж» — могут 
узнать тебя по голосу.
— Усек, — кивнул Джек.
Дрейкос надавил на кнопку.
— Покуда храбрость не иссякнет, — провозгласил он низким торжественным голосом,
 — пускай воюет воин всякий. Не то погибнуть нам в огне.
Джек заморгал. Ему был знаком этот слог. Очень хорошо знаком. На такой 
возвышенный тон Дрейкос переходил, когда читал свои стихи.
Что он вытворяет?!
Дядя Вирдж, должно быть, тоже удивился. Довольно долго из динамика не 
доносилось ни звука; потом, к крайнему изумлению Джека, послышался компьютерный 
голос, заявивший тем же напыщенным тоном:
— Огонь войны горит, зовут поля сражений. Ценой каких лишений?
— Дактиль трехстопный преграды ломает, — ответил Дрейкос. — Злобу врага, словно 
пыль, разметает.
Последовала еще одна пауза, на этот раз более продолжительная.
— Слова загадочные шепчешь прямо в ухо, — проговорил дядя Вирдж. — Когда 
повсюду темень, мгла и мрак, как побороть засевший в сердце страх?
Узнаешь ли измену по делам бесчестным? — отозвался Дрейкос. — Погибель наша 
чьей рукой сотворена? Там, где поля цвели и где колосья зрели, теперь одна лишь 
тишина.
— Город врага нелегко было взять, — произнес дядя Вирдж. — Пришлось унылой 
пустыней шагать, но лишь небосклон озарила луна, как мы торжеством насладились 
сполна.
— Насмешник скажет: ночь темна, спасенья нет, — ответил Дрейкос. — Насмешливые 
речи страха полны, пусть унесут их прочь морские волны.
— Грозится враг, что потрясет весь мир, — сказал дядя Вирдж, — что будет мир 
дрожать, как лист осенний. Хочу принять участье в дружеском веселье!
Легонько щелкнув когтем по кнопке, Дрейкос отключил комм.
— Когда отправляемся? — спросил он.
Джек как зачарованный смотрел на дракона. Теперь он с трудом оторвал взгляд от 
к'да, чтобы проверить показания приборов.
— У-гу... мы готовы вылететь хоть сейчас.
— Тогда полетели, — сказал Дрейкос. — «Эссенея» встретит нас у Дахтилла.
Джек включил двигатели, и транспорт стал подниматься в небо. Корабль уже 
миновал верхушки деревьев, а на краю взлетно-посадочной поляны так никто и не 
появился с криками: «Стой! Назад!» Что еще того лучше — никто не стрелял им 
вдогонку.
В навигационной системе была карта местности. Джек несколько мгновений ее 
изучал, потом повернул нос корабля к Дахтиллу. С помощью сенсора он быстро 
проверил небо, но и там никого не заметил. Очевидно, все продолжали искать его 
на земле.
— Мы уже легли на курс? — спросил Дрейкос.
— Само собой, — ответил Джек. — Я свободен. А теперь скажи, что это было за 
словоблудие?
— Я передавал дяде Вирджу информацию о том, где мы находимся, — небрежно 
ответил Дрейкос. — Я ведь обещал, что сделаю это?
— Не умничай, — буркнул Джек. — Сейчас не время. Просто объясни, в чем дело.
Дрейкос пригнул голову.
— Приношу свои извинения. Как я уже однажды упоминал, я переводил свои стихи на 
ваш язык и читал их дяде Вирджу.
Джек наморщил лоб, припоминая прозвучавшую недавно перекличку.
Это и впрямь звучало как стихи. Но что-то с ними было не так. Что-то странное с 
последовательностью строф, или плавностью речи, или с ритмом...
И тут до него дошло.
— Вы пропускали строчки, — выпалил он. — В каждом стихе недоставало строки.
Дрейкос выгнул шею.
— Очень хорошо, — похвалил он Джека. — Твоя наблюдательность впечатляет.
— Спасибо, — поблагодарил мальчик, порадовавшись в душе своей сообразительности.
 — И в каждой пропущенной строчке скрывалось послание?
— Именно, — подтвердил Дрейкос. — Первый стих, который я произнес, полностью 
должен был звучать так: «Покуда храбрость не иссякнет, пускай воюет воин всякий.
 Спеши,