— Твой караульный пост, — демонстративно терпеливо пояснил Гриско. — Ты читал 
устав?
— Вероятно, эту часть я пропустил, — пробормотал Джек.
Он читал устав, само собой, но там нигде не употребляется термин «клетка» по 
отношению к караульному посту. Однако Джек ничего бы не выиграл, если бы об 
этом упомянул. Его отправили в караул за то, что он разбудил Гриско во время 
перелета, это же ясно. И у него не было ни малейшего желания проверять, что 
случится, если он ко всем своим прочим преступлениям прибавит еще и 
препирательство с сержантом.
— Ну так обрати на это внимание теперь, — прорычал Гриско.
Он указал на четыре маленьких круглых монитора, прикрученных шурупами к стволу 
дерева. Изображения на всех четырех были какие-то расплывчатые, и под каждым 
находился вмонтированный в ствол пульт управления.
— Это твоя система «Аргус». Ты помнишь, что такое система «Аргус», не так ли?
— Да, сэр, — более уверенно ответил Джек.
«Аргус» являлся пассивной системой наблюдения, позволявшей пересылать 
изображения с одного места на другое. Самая дальняя точка наблюдения, так 
называемый «глаз», могла находиться максимум в пятистах футах отсюда. С помощью 
оптоволоконного кабеля «глаз» соединялся с монитором на караульном посту. 
Направление, в котором велось наблюдение, могло меняться благодаря контрольной 
системе: контрольный провод тянулся рядом с оптоволоконным кабелем и 
присоединялся к рычагу под монитором.
Когда Джек впервые прочел о системах слежения, он выяснил, что во всех 
известных мирах «Аргус» считается самой примитивной. Только позже, узнав об 
электронике и детекторах источников энергии, мальчик понял: для использования 
этой системы могут иметься веские причины. Здесь, посреди леса, электроника 
обычной сенсорной системы будет светиться, как ночник в темной комнате. 
«Аргуса» же враг никогда не заметит, пока не споткнется о кабель.
— Да уж, могу поспорить, ты все помнишь, — проворчал Гриско.
Дотянувшись до маленькой прямоугольной пластинки под монитором, он одним 
пальцем откинул защитную крышку. Под ней обнаружилось светящееся в темноте 
схематическое изображение местности с караульным постом Джека посредине и с 
границей лагеря у него за спиной.
— Ты должен смотреть вот сюда, а еще сюда, сюда и сюда, — сказал сержант, ткнув 
в карту в четырех местах, — Тебя сменят в полночь. И не вздумай уснуть!
Гриско повернулся к лагерю.
— А что мне делать, если возникнут проблемы? — спросил Джек.
Сержант грозно сдвинул брови.
— Какие, например?
— Например, покажется враг. Следует ли мне тогда воспользоваться комм-клипом 
или еще чем-нибудь, чтобы поднять тревогу?
Гриско смотрел на него, как на сумасшедшего.
— Не будь идиотом, — сказал он. — Враги вообще не знают, что мы здесь.
— Но...
— Вот что я тебе скажу, — оборвал Джека Гриско. — Если сюда сунется противник, 
бери винтовку и начинай стрелять. Мы все поймем. Будь уверен.
С этими словами сержант зашагал прочь сквозь сгущающуюся тьму; сухие опавшие 
листья хрустели у него под ногами. Скоро он скрылся из виду, и только по звуку 
шагов можно было понять, где он. Но спустя несколько секунд и эти звуки 
поглотила тишина.
Джек с Дрейкосом остались одни.



Глава 15

Джек никогда не любил лес. Если на то пошло, ему вообще не нравилось бывать в 
диких местах. Почти вся его жизнь прошла в городах, или в космических портах, 
или на борту кораблей вроде «Эссенеи» — там, где было много света, много людей 
и никаких незнакомых звуков.
Время от времени, провернув очередную аферу, они с дядей Вирджем скрывались в 
чьем-нибудь загородном поместье или в убежище в горах. Но даже там, хотя бы 
только ночью, у них все-таки был кров. Природа оставалась за стенами, на 
безопасном расстоянии, не мозоля им глаза.
Последние встречи Джека с природой имели место полтора месяца назад на Йоте 
Клестиса. Он совершил несколько вылазок с корабля, в основном днем, и лишь пару 
раз ночью. Но он проделал это от скуки или от беспокойства, и там за его спиной 
оставались, по крайней мере, надежное убежище «Эссенеи» и недреманное око дяди 
Вирджа, следившего за окрестностями.
Дядя Вирдж.
Джек вглядывался в чащу, и грудь его сжималась от знакомого до боли чувства 
неуверенности, потерянности и страха. Впервые Джек почувствовал себя так в три 
года, когда понял, что больше никогда не увидит своих родителей. То же самое он 
ощущал год назад, когда умер дядя Вирдж и Джек внезапно обнаружил, что остался 
один во вселенной и никому, кроме странной компьютеризированной личности, нет 
до него никакого дела.
Теперь, в ночной темноте, к мальчику снова вернулось это чувство. Потому что в 
глубине души он знал: если его отношения с Дрейкосом могут сложиться как угодно,
 то отношения с дядей Вирджем изменились безвозвратно.
Мысль эт