иями о них самих, об их родителях, о том, что ожидает новичков, и об 
их шансах стать хорошими солдатами. Вся эта унизительная процедура имела цель 
приструнить юнцов и сделать из них послушных овечек.
Джек невольно восхищался обширным словарным запасом сержанта, хотя сам провел 
много времени в компании дядюшки Вирджа и других уголовных типов и раньше 
считал, что в умении сквернословить этим людям нет равных.
Вчерашнее выступление Гриско в защиту солдатской кухни сразу поставило сержанта 
на один уровень с виртуозами перебранок. Но только сейчас Джек понял, насколько 
сдержанным в выражениях был вчера их начальник, произнося в столовой свою 
возмущенную тираду.
И вот — первая утренняя побудка. Интересно, сколько бранных слов еще осталось в 
его лексиконе?
Тем временем Гриско поравнялся с Джеком... и вдруг остановился.
— А это еще что за урод в семье уродов? — потребовал объяснений сержант, 
придирчиво оглядывая Джека.
— Сэр? — произнес Джек, едва шевеля губами.
— Это что, шутка? — проорал Гриско, тыча пальцем.
Джек опустил глаза и посмотрел на Дрейкоса, который находился на своем обычном 
месте, обернувшись вокруг тела хозяина.
— Это татуировка, сэр.
— «Это татуировка, сэр», — передразнил Гриско. — Чтобы я ее больше не видел!
Джек недоуменно заморгал.
— Сэр?
— Я сказал: чтоб я ее больше не видел! — рявкнул Гриско. — Смой ее, счисти 
песком — как угодно.
— Но это же татуировка, — запротестовал Джек. — Ее нельзя смыть.
Гриско уже направился было к двери, но последние слова Джека заставили сержанта 
снова повернуться к мальчику и уставиться ему прямо в глаза.
— Ты препираешься со мной, Монтана? — тихо спросил он. — Вздумал ослушаться 
прямого приказа?
— Нет, сэр, — ответил Джек, быстро соображая, что бы такое сказать. — Но я 
прошу разрешения вернуться домой, чтобы посетить клинику, где сводят татуировки.

Уголки рта Гриско дрогнули, как будто он готов был улыбнуться.
— Так-то лучше, — сказал он. — Когда я что-нибудь приказываю, ты сломя голову 
кидаешься выполнять мой приказ. Ясно?
— Да, сэр.
— Хорошо, — одобрил Гриско. — Я не разрешаю тебе покинуть отряд. Ты отсюда так 
просто не улизнешь. Сведешь свою татуировку во время первой же увольнительной!
Сержант смотрел на мальчика с тем свирепым выражением, с которым Джек и 
остальные новобранцы уже ознакомились во время вчерашнего ужина, хотя, похоже, 
Гриско был вполне доволен собой.
— Ну ладно, слизняки, — вещал он, двинувшись вдоль коек в обратном направлении,
 — у вас пять минут на то, чтобы одеться и явиться в столовую. Ровно через 
тридцать минут вы должны стоять на третьем плацу. Так что пошевеливайтесь!

* * *

Все утро новобранцы занимались строевой подготовкой. К тому моменту, как рожок 
заиграл сигнал к обеду, некоторые из них уже могли совершать повороты налево, 
направо или кругом не хуже самого Гриско.
Разумеется, сержант ни за что бы этого не признал. Если верить его ругани и 
причитаниям, новобранцам суждено было вечно остаться не имеющими понятия о 
дисциплине тупыми личинками.
Хотя Джек, глядя на неуклюжие движения некоторых новоявленных наемников, 
вынужден был согласиться, что кое в чем Гриско прав.
После обеда они снова упражнялись на плацу, на этот раз с бутафорским оружием. 
Поначалу дополнительный вес не казался таким уж большим, но после часа занятий 
скорострельная винтовка Гомперса словно превратилась в сделанную из чистого 
свинца. К середине вечерней тренировки бодрость новобранцев сошла на нет, а еще 
через час двое ребят помладше стали тихонько стонать при каждом движении.
Это было ошибкой. Сержант Гриско терпеть не мог стонов и хныканья, такие звуки 
раздражали его больше, чем татуировки с драконами. Стоило ему услышать хоть 
малейший намек на тяжкий вздох, как он останавливал тренировку и набрасывался 
на нарушителя порядка.
Одним из провинившихся оказался Роган Мбусу, одиннадцатилетний мальчишка, 
выдававший себя за четырнадцатилетнего, который так восхищался драконом Джека в 
вербовочном центре. К тому моменту, как Гриско закончил экзекуцию и, кипя 
злобой, вернулся к остальным подопечным, Роган чуть не плакал.
Однако среди усталых и неуклюжих новобранцев имелись и два исключения. Одним из 
них был Джомми Рандольф, парнишка, жаловавшийся Джеку в вербовочном центре на 
свой долгий контракт. Несмотря на свои опасения, он, похоже, быстро вжился в 
роль отличного молодого бойца. Может, действительно подходил для этой роли. А 
может, просто старался изо всех сил, чтобы вновь не оказаться объектом насмешек.

Потому что вторым исключением была Алисон Кайна.
Во время строевых учений Джек поймал себя на том, что наблюдает за ней. Алисон 
шагала в колонне впереди и немного правее Джека, поэтому он легко мог за ней 
следить, не поворачивая головы. Как и Джомми, все приемы девочка схватывала на 
лету. Но в отличие от Джомми она не прилагала для этого больших усилий.
Дядя Вир