Чандрис смерила его долгим холодным взглядом, потом демонстративно поднялась на 
ноги.
— Спасибо за то, что уделили мне время, господин Джереко, — отозвалась она 
тоном ледяной вежливости. — И за вашу эрудицию. Если у меня появятся еще 
вопросы, я обращусь к кому-нибудь другому. — Она повернулась, собираясь уйти.
— Минутку.
Чандрис оглянулась.
— Что еще?
На лице Косты отразилось множество противоречивых чувств.
— Я хочу спросить вас, — заговорил он наконец. — Когда вы наткнулись на меня в 
космопорту, на вас был дорогой наряд — с серебром, с вышивкой и прочими 
украшениями. Но, появившись позднее, вы были одеты в простое белое платье. Где 
вы его раздобыли?
Чандрис смотрела на него, по привычке ища в вопросе ловушку. Уж не надеется ли 
Джереко, что она сама даст материал против себя?.. Впрочем, нет; Чандрис уже 
разобралась, что он из себя представляет. Вдобавок он не произвел на нее 
впечатление умника.
— Сама смастерила. У дорогих платьев всегда бывает столь же дорогая подкладка, 
— объяснила она. — Мне лишь оставалось удалить наружную часть и кое-что 
подрезать и подшить. Ничего трудного, когда знаешь, как это делать.
— Хм-м-м… — Коста задумчиво кивнул. — Но разве швы не видны?
— Платье можно вывернуть наизнанку, — сказала Чандрис. — Но можно и не 
выворачивать. Люди, как правило, склонны видеть то, что хотят увидеть. — Она 
помедлила, но все же поддалась соблазну. — Вам, к примеру, чудится ангельское 
вторжение.
Мгновение спустя она пожалела о своих словах. Голова Косты дернулась, как будто 
ему закатили оплеуху; долю секунды он был похож на школьника, которого подняли 
на смех одноклассники.
Однако лишь на долю секунды. Лицо Косты тут же окаменело.
— Тем или иным путем, но вторжение произойдет, — негромко сказал он, поднимаясь.

Он протиснулся мимо Чандрис, вышел из зала и пересек вестибюль по направлению к 
широкой лестнице. Чандрис двинулась следом, сдерживая шаг, и успела увидеть, 
как он мелькнул на верхней площадке, прежде чем скрыться за углом.
Несколько секунд девушка стояла неподвижно, глядя туда, где он только что был, 
и гадая, какая муха его укусила. Она уже не сомневалась, что столкнулась с 
типичным высоколобым недотепой. Вдобавок свихнувшимся на этом своем вторжении. 
«Будь спокоен, — молча пообещала она ему, — я постараюсь держаться подальше от 
тебя». Она достаточно навидалась таких умников в Баррио. Не хватало только 
охотиться за ними на Серафе.
Чандрис глубоко вздохнула и выбросила Джереко из головы. Кстати, если уж речь 
зашла об охоте, ей пора было возвращаться на «Газель».
Она миновала вестибюль и покинула здание.

«Великолепно, — ругал себя Коста, печатая шаг по коридору. — Просто 
замечательно. Какое редкое зрелище — человек, который умудрился за какие-нибудь 
десять минут семикратно выставить себя дураком, и каждый раз на новый лад. И 
еще большая редкость — дурак, добившийся во всех семи случаях одинакового и 
весьма впечатляющего успеха. Наблюдать за вашей работой — истинное наслаждение, 
сэр».
Добравшись до своей лаборатории, он с шумом ввалился внутрь. Окажись там Язон и 
вздумай он привязаться с неизбежными расспросами, это было бы последней каплей. 
Но судьба сжалилась над Костой; комната была пуста.
Он рухнул в кресло, но мгновение спустя вскочил, слишком возбужденный, чтобы 
сохранять спокойствие. Он подошел к окну и остановился, свирепо глядя наружу и 
легонько постукивая кулаком правой руки по ладони левой.
Это была она, женщина, приносящая несчастья, вестник зла во всей своей красе. 
Вестник, наделенный способностью выбивать почву у него из-под ног всякий раз, 
когда он оказывался в десятке шагов от нее. Женщина… да какая она женщина? Она 
еще не вышла из подросткового возраста!
Внимание Косты привлекло движение на тротуаре внизу. Темноволосая фигура в 
комбинезоне охотника.
«Уж лучше уноси отсюда ноги, — мрачно подумал Коста, глядя ей вслед. — При 
следующей встрече я натравлю на тебя полицию».
Член экипажа корабля-охотника — ну да, конечно! Ловкая мошенница, и никто иной 
— даже он видел это совершенно отчетливо. Мошенница, которой раз за разом 
удавалось обвести его вокруг пальца…
Он глубоко вздохнул. Последние несколько лет своей жизни он провел, с головой 
уйдя в науку, окруженный такими же, как и он, людьми, и совершенно забыл, как 
обращаться с личностями, чуждыми этому крохотному стерильному мирку.
Да и умел ли он когда-нибудь с ними обращаться?
Девушка шагала по дороге, ведущей к главным воротам Института. Коста смотрел на 
нее, чувствуя, как от отвращения к самому себе в его желудке скапливается 
кислая горечь. Он мог сколько угодно обманывать себя, но это ничуть не 
поколебало бы окружающий мир. Простая, очевидная и жестокая истина заключалась 
в том, что когда-то он был социально не приспособленным ребенком, потом 
социально не приспособленным подростком и теперь неуклонно становился взрослым, 
начисто лишенным навыков жизни в обществе.
Он даже не мог совладать со своими привычками; сталкиваясь с незнакомыми