— Если я правильно понял, ваше мнение не разделил никто, — заметил Ханан.
Чандрис поморщилась:
— Откуда мне знать? Все, кроме вас, даже говорить со мной не захотели.
— Ничего удивительного, — сказал Ханан. — Экипажи охотников, как правило, 
держатся замкнуто и не принимают чужаков.
— Но бывают и исключения, — заговорила Орнина. — Где вы учились?
— В университете Аханны на Лорелее, — ответила Чандрис. — Мои документы уже 
должны были прибыть на Сераф, но я наводила справки нынче утром, и оказалось, 
что их еще не прислали.
Ханан негромко фыркнул.
— И в этом тоже нет ничего странного, — проворчал он. — Регулярное сообщение 
между Серафом и Лорелеей обеспечивают всего четыре почтовых скиттера в сутки, и 
по меньшей мере два из них целиком загружены деловой перепиской компании 
Габриэля.
— Критику порядков, царящих на Эмпирее, мы оставим на потом, — одернула его 
Орнина. — Что вы знаете о регуляторе Сибастии, Чандрис?
Регулятор Сибастии…
— Это стабилизатор тока в устройствах сопряжения датчиков и систем 
автоматической навигации, — процитировала девушка из уроков, усвоенных на борту 
«Хирруса». — Как правило, применяется в областях пространства с высокой ионной 
плотностью. — Она мельком подумала, что бы это могло означать.
Орнина кивнула.
— Теперь расскажите о переключателе «самсара».
— Высокопроизводительная схема для автоматического переключения между 
несколькими компьютерами, сенсорами или навигационными пилонами.
— Стабилизатор Анспалы?
— Удерживает на месте кромки поля гиперпространственного ускорителя.
— Что такое щекотун? — вмешался Ханан.
Чандрис повернулась к нему, и в ее животе возникла давящая тяжесть.
— Щекотун? Э-э-э…

—
Не обращайте на него внимания, — сказала Орнина, бросая брату уничтожающий 
взгляд. — Он разговаривает только для того, чтобы его нижняя челюсть не отвыкла 
жевать.

— «Щекотун» — прекрасное слово, — заспорил Ханан, вновь напуская на себя 
простодушный вид. — Разве я виноват в том, что в нынешние времена детишек не 
учат ничему полезному?
Орнина вновь посмотрела на него, на сей раз с терпеливым смирением, к которому 
примешивалось снисхождение взрослого к ребенку. Лоб женщины избороздили 
глубокие складки, и Чандрис поняла, что этот взгляд появляется на ее лице 
довольно часто.
— Щекотун, Чандрис, — заговорила она, — это старый и довольно вульгарный 
сленговый термин для обозначения расщепителя Келси.
— Ага, — сказала Чандрис, вновь успокаиваясь. — Это анализатор скоростных ионов.

Орнина вскинула бровь и вопросительно посмотрела на Ханана. Тот пожал плечами.
— Что ж, теоретически вы подкованы недурно, — задумчиво произнес он. — И, 
полагаю, уже знаете, каков будет следующий вопрос.
Чандрис не знала точно, но догадывалась:
— Есть ли у меня опыт практической работы.
— Совершенно верно. — Ханан кивнул. — И как же у вас с опытом?
— В сущности, никак, — призналась Чандрис, внимательно приглядываясь к лицам 
собеседников. Она понимала, что именно сейчас они примут решение. — Разумеется, 
я часто занималась на тренажерах, но по-настоящему летала совсем немного. В 
основном… — она торопливо припомнила, — на «Кхахле Т-7с».
— «Кхахл»? — Ханан презрительно фыркнул. — Уж не хотите ли вы сказать, что на 
этих ископаемых еще кто-то летает?
— Тот, который был в моем распоряжении, хорошо сохранился, — вдохновенно 
солгала Чандрис. — Его использовали также для занятий по курсу обслуживания и 
ремонта.
— Уж конечно, вы многому на нем научились, — проворчал Ханан.
Орнина вновь бросила на него осуждающий взгляд.
— Если наши критики соизволят заткнуться… Благодарю. — Она вновь повернулась к 
девушке. — Надеюсь, вы понимаете, что корабль-охотник мало чем напоминает 
«Кхахл». Почему вы решили, что сможете управлять «Газелью»?
— Не смогу, по крайней мере, сразу, — ответила Чандрис, стараясь говорить 
спокойным уверенным голосом. Они купились! Еще чуть-чуть, и они сломаются! — Но 
я много знаю о космических кораблях и о принципах управления ими. Не хочу 
показаться нескромной, но готова побиться о заклад, что научусь всему, что 
нужно для охотника, быстрее любого человека из всех, кого вы встречали в жизни.
Она тут же поняла, что перегнула палку. Брови Ханана взлетели кверху, а лицо 
Орнины посуровело. Они переглянулись, обмениваясь понятной лишь им мимикой и 
таинственными, едва заметными жестами, о смысле которых Чандрис оставалось лишь 
гадать. «Проклятие», — подумала она, чувствуя, как вместо тепла выпитого чая в 
ее животе возникает знакомая тяжесть.
Тепло и кофеин… Чандрис уже начинала содрогаться от воздействия стимулятора на 
желудок, в котором после завтрака за целый день не побывало и маковой росинки. 
Она посмотрела на свои руки и сцепила их на столе, ругая себя за слабость и