Угнетающаяся мысль пришла к нему вскоре после того, как он в режиме быстрого 
просмотра начал изучать эти реликвии прошлого. Где-то он прочитал, что в его 
собственном столетии существовало приблизительно пятьдесят тысяч телевизионных 
станций, передающих одновременно. Если взять это число за основу, а оно могло 
еще возрасти, то к настоящему времени должны выходить в эфир миллионы миллионов 
часов телевизионных программ. Даже самый упертый скептик признал бы, что, по 
всей видимости, существует по крайней мере миллиард часов, требующих внимания… 
и миллионы, которые удовлетворят самым высоким стандартам. Как найти то 
немногое — несколько миллионов игл в таком гигантском стоге сена?
Мысль была настолько подавляющей, настолько деморализующей, что через неделю 
все более и более бесцельного серфинга по каналам Пул попросил убрать телевизор.

Возможно, было к лучшему, что у него оставалось все меньше и меньше времени на 
самокопание во время бодрствования, которое неуклонно становилось все более 
длительным по мере того, как возвращались силы.
Не было никакого риска умереть от скуки благодаря непрерывной череде не только 
серьезных исследователей, но и просто любознательных, а, возможно, и 
влиятельных граждан, которые сумели просочиться мимо дворцовой охраны в лице 
медсестры и профессора Андерсона. Тем не менее, он даже обрадовался, когда 
однажды снова появился телевизор, потому что начинал страдать от изоляции —и 
тогда он решил быть более избирательным при просмотре.
Почтенный антиквариат сопровождала широко улыбавшаяся Индра Уоллис.
— Мы нашли кое-что, что вы должны увидеть, Фрэнк. Нам кажется, что это поможет 
вам прийти в себя, во всяком случае мы уверены, что это доставит вам 
удовольствие.
Пул всегда считал подобные замечания прелюдией для гарантированной скуки и 
приготовился к самому худшему. Но открывшееся захватило его мгновенно, 
возвращая к прежней жизни так, как это могло бы сделать очень немногое другое. 
Он сразу узнал один из самых известных голосов его эпохи и вспомнил, что именно 
эту программу он видел раньше. Могло бы это быть во время первой трансляции? 
Нет, ему тогда было только пять: наверное, это был повтор…
— Атланта, 31 декабря 2000 года.
— В эфире Си-Эн-Эн, за пять минут до Нового Тысячелетия, со всеми его 
неизвестными опасностями и обещаниями…
— Но прежде, чем мы попробуем исследовать будущее, давайте оглянемся на тысячу 
лет назад и спросим себя: могли бы какие-нибудь люди, жившие в 1000 году нашей 
эры даже отдаленно представить себе наш мир, или понять его, если бы их 
волшебным образом перенесли через столетия?
— Почти все технологии, которые мы считаем само собой разумеющимися, были 
изобретены практически в самом конце нашего тысячелетия: паровой двигатель, 
электричество, телефон, радио, телевидение, кино, авиация, электроника. И, в 
течение жизни одного поколения, ядерная энергия и космические путешествия. Как 
бы все это повлияло на величайшие умы прошлого? Как долго могли бы Архимед или 
Леонардо сохранить рассудок, если бы внезапно оказались заброшены в наш мир?
— Хотелось бы думать, что у нас получилось бы лучше, если перенести нас на 
тысячу лет вперед. Конечно, фундаментальные научные открытия уже сделаны, 
поэтому основные усовершенствования будут в области технологии, появятся новые 
устройства, что-нибудь волшебное и непостижимое для нас, вроде карманного 
калькулятора или видеокамеры для Исаака Ньютона.
— Возможно, наша эпоха действительно отличается от всех, что были прежде. 
Телекоммуникации, возможность записывать изображения и звук, завоевание воздуха 
и космического пространства — все это создало цивилизацию за пределами самых 
безумных фантазий прошлого. И что одинаково важно, Коперник, Ньютон, Дарвин и 
Эйнштейн так изменили наш способ мышления и наши взгляды на вселенную, что мы 
должны представляться почти что новым видом даже наиболее блестящим из наших 
предшественников.
— Будут ли наши преемники через тысячу лет оглядываться на нас с той же самой 
жалостью, с которой мы оцениваем своих невежественных, суеверных, болезненных, 
недолговечных предков? Мы полагаем, что знаем ответы на вопросы, которые можно 
даже не задавать: но какие неожиданности припасло для нас Третье Тысячелетие?
— Итак, наступает новое тысячеление…
Удары колокола начали отсчитывать мгновения до полуночи. Последняя вибрация 
замерла в тишине…
— Прощай, замечательное и ужасное двадцатое столетие…
Затем картина распалась на бесчисленные фрагменты, и появился новый комментатор,
 говорящий с акцентом, который Пул теперь легко понимал, и который немедленно 
перенес его в настоящея время.
— Теперь, в первые минуты три тысячи первого года, мы можем ответить на этот 
вопрос из прошлого…
— Определенно, люди 2001 года, которых вы только что видели, не почувствовали 
бы себя в нашем столетии крайне потрясенными, как то произошло бы в их 
собственном столетии с людьми 1001-го. Многие из наших технологических 
достижений они предвидели; действительно, они ожидали спутниковые города и 
колонии на Луне и планетах. Они даже были бы разочарованы тем, что мы еще не 
бессмертны и послали зонды только к ближайшим звездам…
Внезапно Индра выключила запись.
— Остальное посмотрите позже, Фрэнк: вы устали. Но я надеюсь, это поможет вам 
адаптироваться.
— Благодарю вас, Индра. Я должен заснуть с этим. Но это доказывает только одно.
— Что же?