повышающихся ноты — те же самые, как и в его последнее посещение, и старый друг 
появился на экране.
— Френк! — закричал Теодор Кан, — почему вы не сообщили мне о своем прибытии! 
Когда мы сможем встретиться? Почему нет видео — вы не один? И кто все эти 
выглядящие так официально типы, которые приземлились вместе с вами?
— Рад видеть вас, Тэд! Да, я извиняюсь, но поверьте, тому есть очень веские 
причины, я объясню вам позднее. И у меня здесь находится кое-кто — я перезвоню 
вам сразу же, как только смогу. До свидания!
После того, как Пул несколько запоздало дал сообщение "Не беспокоить", он 
сказал извиняющимся тоном:
— Прошу прощения, вы, конечно, знаете, кто это был.
— Да, доктор Кан. Он часто пробовал войти со мной в контакт.
— Но вы ни разу не ответили. Можно узнать, почему?
Хотя и существовали гораздо более важные предметы для беспокойства, Пул не мог 
сопротивляться желанию задать этот вопрос.
— Наш с вами канал — единственный, который я желал бы держать открытым. К тому 
же, я часто отсутствовал. Иногда годы.
Что было самое удивительное — этого никак не могло быть. Пул очень хорошо знал, 
что Хэлмен был замечен во многих местах и много раз. И все же — "отсутствовал 
годы"? Он мог бы посетить несколько звездных систем —возможно, именно так он 
узнал о Новой Скорпиона всего лишь на расстоянии в сорок световых лет. Но как 
бы ни старался, он никогда не мог бы уйти к Узлу; путешествие туда и обратно 
заняло бы девятьсот лет.
— Как удачно, что вы оказались здесь именно тогда, когда так нужны нам!
Для Хэлмена было очень необычным тянуть с ответом. Возникла пауза, намного 
более длинная, чем неизбежная трехсекундная задержка, прежде, чем он медленно 
произнес:
— А вы уверены, что это было простой удачей?
— Что вы имеете в виду?
— Я не хотел бы об этом говорить, но дважды я существовал в светящейся силовой 
оболочке — гораздо более совершенной, чем Монолиты и, возможно, даже их 
создатели. У нас с вами может быть гораздо меньше свободы воли, чем мы 
воображаем.
Этот была действительно пугающая мысль; Пулу потребовалось некоторое усилие, 
чтобы отодвинуть ее в сторону и сконцентрироваться на непосредственной проблеме.

— Давайте надеяться, что у нас достаточно свободы воли, чтобы делать то, что 
необходимо. Возможно это дурацкий вопрос. Монолит знает о нашей встрече? Она не 
может вызвать подозрения?
— Он не способен к такой эмоции. У него есть многочисленные устройства для 
защиты от ошибок, в некоторых из которых я разобрался. Но это все.
— Он может подслушать нас сейчас?
— Я так не считаю.
Хотел бы я быть уверенным в том, что он такой наивный и бесхитростный 
супергений, думал Пул, отпирая портфель и доставая запечатанную коробку, 
содержащую пластинку. При такой низкой гравитации ее вес был совершенно 
незначительным; было невозможно поверить, что в ней заключена судьба 
Человечества.
— Не существует никакого способа убедиться в безопасности связи с вами, так что 
мы не можем сообщить подробности. Эта пластинка содержит программы, которые, 
как мы надеемся, предотвратят выполнение Монолитом любых приказов, угрожающих 
Человечеству. Здесь двадцать наиболее разрушительных вирусов, которые 
когда-либо были разработанны, для большинства из них нет никакого известного 
противоядия; в некоторых случаях полагают, что противоядие вообще невозможно. 
Имеются по пять копий каждого. Мы хотели бы, чтобы вы запустили их, когда — и 
если — вы решите, что это необходимо. Дэйв, ХЭЛ, ни на кого никогда не 
возлагалась такая ответственность. Но у нас нет другого выбора.
Казалось, на ответ с Европы опять потребовалось более трех секунд.
— Если мы это сделаем, все функции Монолита могут быть прекращены. Мы не 
уверены в том, что случится тогда с нами.
— Мы, конечно, это предусмотрели. Но как нам представляется, у вас под 
контролем должно быть много средств технического обслуживания, некоторые из 
которых, вероятно, вне нашего понимания. Я также посылаю вам петабайтную 
пластинку памяти. Десять в пятнадцатой степени байт более чем достаточно, чтобы 
сохранить все воспоминания и опыт многих жизненных сроков. Это даст вам один 
запасной выход: я подозреваю, что у вас есть и другие.
— Это так. Мы решим, каким воспользоваться в нужное время.
Пул расслабился, насколько было возможно в этой экстраординарной ситуации. 
Хэлмен желал сотрудничать: память о его происхождении была все еще достаточно 
сильна.
— Итак, мы должны доставить эту пластинку к вам физически. Ее содержимое 
слишком опасно, чтобы рискнуть посылать его по какому-либо радио или 
оптическому каналу. Я знаю, что вы обладаете контролем над материей в широком 
диапазоне: ведь это вы однажды взорвали орбитальную бомбу? Могли бы вы 
транспортировать эту пластинку на Европу? В противном случае мы могли бы 
послать ее автоматическим курьером в любую указанную вами точку.
— Так было бы лучше: я заберу ее в Цяньвилле. Вот координаты…
Пул все еще падал в свое кресло, когда монитор "Комнаты Боумена" разрешил 
доступ главе делегации, которая сопровождала его от Земли. Был ли полковник 
Джонс на самом деле полковником — даже если его действительно звали Джонс, —