За всю мою тридцатилетнюю практику у меня было всего полдюжины подобных 
случаев — и все по веским медицинским причинам, которые, конечно, к вам не 
применимы…
Обрезание имело большой смысл в примитивные времена — и даже в вашем столетии — 
как защита от некоторых неприятных и даже смертельных болезней в отсталых 
странах с плохой гигиеной. Но в других отношениях этому не было абсолютно 
никаких оправданий — и даже некоторые аргументы против, в чем вы только что 
убедились!
Я проверил отчеты после того, как обследовал вас в первый раз, и обнаружил, что 
к середине двадцать первого столетия возникло так много исков о 
профессиональной небрежности, что Американская Медицинская Ассоциация была 
вынуждена это запретить. Аргументы современных докторов очень забавны.
— Я уверен, что это так, — мрачно сказал Пул.
— В некоторых странах это продолжилось еще в течение следующего столетия: потом 
какой-то неизвестный гений выдумал лозунг — пожалуйста извините за 
вульгарность: "Бог создал нас такими: обрезание — это богохульство". После 
этого практически все более или менее закончилось. Но если вы хотите, легко 
можно сделать трансплантацию, но вы, вероятно, не хотели бы войти в историю 
медицины таким образом.
— Я не думаю, что это помогло бы. Боюсь, каждый раз я буду смеяться.
— Это уже относится к сфере духа — вы это преодолеете.
К своему удивлению Пул понял, что прогноз Андерсона оправдался. Он даже 
рассмеялся.
— Что еще, Фрэнк?
— "Общество Творческих Анахронизмов" Авроры. Я надеялся, что оно повысит мои 
шансы. Однако, мне посчастливилось найти анахронизм, который она не оценила.




13 Чужак в чужом времени

Индра не сочувствовала ему, как он на то надеялся: возможно, в конце концов, в 
их отношениях присутствовала некоторая сексуальная ревность. И, что было 
гораздо серьезней, то, что они, криво усмехаясь, обозначили как Разгром Дракона,
 привело к первому настоящему спору.
Он начался достаточно невинно, когда Индра пожаловалась:
— Люди всегда спрашивают меня, почему я посвятила мою жизнь такому ужасному 
периоду истории, и один из немногих вариантов ответа — это то, что существовали 
даже значительно худшие времена.
— Так почему ты все-таки интересуешься моим столетием?
— Потому что оно обозначает переход между варварством и цивилизацией.
— Благодарю. Тогда зови меня Конаном.
— Конан? Единственный, кого я знаю — это человек, придумавший Шерлока Холмса.
— Не бери в голову. Извини, что прервал тебя. Конечно, мы в так называемых 
развитых странах считали себя цивилизованными. По крайней мере война больше не 
была приемлемым средством разрешения конфликтов, и Организация Объединенных 
Наций всегда делала все возможное, чтобы остановить войны, которые вспыхивали 
постоянно.
— Не очень-то успешно: я бы оценила как три из десяти. Но что мы находим 
невероятным — это то, как правозащитники вплоть до ранних 2000-х хладнокровно 
воспринимали образ действий, который мы сочли бы зверским! И в большинстве 
лицемерно закрывали глаза…
— Лицемерно…
— … на абсурд, который, естественно, не приемлет любой разумный человек.
— Примеры, пожалуйста.
— Хорошо, твоя на самом деле заурядная гибель подвигла меня проделать некоторые 
исследования, и я была потрясена тем, что обнаружила. Тебе известно, что каждый 
год в некоторых странах страшно уродовали тысячи девочек, чтобы сохранить их 
девственность? Многие из них умерли, но власти закрывали на это глаза.
— Я согласен, что это было ужасно, но что с этим могло бы сделать мое 
правительство?
— Многое, если бы пожелало. Но больше всего возмущали люди, которые снабжали их 
нефтью и покупали им оружие типа пехотных мин, которые тысячами убивали и 
калечили гражданское население.
— Ты не понимаешь, Индра. Очень часто у нас не было никакого выбора: мы не 
могли изменить целый мир. И не сказано ли кем-то однажды, что "политика — это 
искусство возможного"?
— Совершенно верно, что и объясняет, почему в нее идут только второразрядные 
умы. Гений находит приятным оспаривать невозможное.
— Что же, я рад, что вы нашли достойное применение гениям, так что теперь все 
можете делать правильно.
— Не нужно саркастических намеков. Благодаря нашим компьютерам мы можем 
управлять политическими экспериментами в киберпространстве перед осуществлением 
их на практике. Несчастье Ленина заключалось в том, что он родился на сотни лет 
раньше. Российский коммунизм мог бы быть жизнеспособным, по крайней мере, 
некоторое время, если бы тогда существовали микрочипы. И сумел бы избежать 
Сталина.
Пул постоянно поражался как тому, насколько хорошо Индра знает его время, так и 
ее невежеству по многим вопросам, которые он считал само собой разумеющимися. В