корабля, усталые обитатели которого весьма нуждались в разрядке. Как всегда 
осторожный, капитан Смит провел первое испытание на одном из коррекционных 
двигателей; даже если он выйдет из строя, корабль сможет обойтись без него. Не 
удалось заметить никаких отклонений от нормы; двигатель работал так, будто его 
питала лучшая дистиллированная вода из лунных шахт.
Затем капитан решил испытать главный двигатель, номер один; если он выйдет из 
строя, маневренность корабля не нарушится – уменьшится только общая тяга. 
Корабль полностью сохранит способность маневрировать, но поскольку тягу в этом 
случае будут обеспечивать лишь четыре бортовых двигателя, она уменьшится на 
двадцать процентов. И здесь не было замечено отклонений; даже скептики, стали 
вежливы с Хейвудом Флойдом, а со вторым помощником Джолсоном перестали 
обращаться как с парией.
Подъем с поверхности кометы был назначен на ранний вечер – перед тем, как 
начнет ослабевать деятельность Старого служаки. (Увидят ли этот гейзер 
посетители кометы во время ее следующего прохождения через семьдесят шесть 
лет? – подумал Флойд. Может быть; следы деятельности гейзера были замечены на 
фотографиях, сделанных еще в 1910 году.) Не было никакого отсчета времени, как 
это происходило на впечатляющих пусках космических кораблей со стартовых 
площадок мыса Канаверал. Капитан Смит убедился, что все в порядке, дал 
двигателю ничтожную тягу – всего пять тонн, и «Юниверс» начал медленно 
подниматься, удаляясь от ядра кометы.
Ускорение было незначительным, зато пиротехнический эффект вызвал благоговейный 
ужас – и для большинства на борту оказался совершенно неожиданным. До сих пор 
языки пламени, вырывающиеся из главных двигателей, были практически невидимы, 
так как они образовывались полностью из высокоионизированного кислорода и 
водорода. Даже когда – на расстоянии сотен километров от корабля – газы 
охлаждались настолько, что вступали в химическую реакцию, ничего не было 
заметно, так как реакция не излучала света видимой, части спектра.
Но теперь «Юниверс» поднимался от кометы Галлея на столбе раскаленного сияния, 
кажущегося почти сплошным и настолько ярким, что на него было трудно смотреть 
невооруженным глазом. Там, где раскаленное пламя ударяло по ядру кометы, 
скалистый грунт разлетался вверх и в стороны; навсегда покидая вечную странницу,
 «Юниверс» оставлял свою космическую подпись на ее ядре.
Большинство пассажиров, привыкших подниматься в небо без всяких видимых следов 
поддержки, реагировали с понятным испугом. Флойд ждал, когда последует 
неминуемое разъяснение; ему доставляло удовольствие уличать Уиллиса в 
какой-нибудь научной ошибке, однако это случалось очень редко. И даже когда 
Уиллис ошибался, он тут же находил вполне разумное объяснение своей ошибке.
– Углерод, – произнес он. – Раскаленный углерод – как в пламени свечи, лишь 
температура здесь немного выше.
– Немного, – пробормотал Флойд.
– Ведь мы больше не жжем – извините меня за это слово, – Флойд пожал плечами, – 
чистую воду. Несмотря на тщательную фильтрацию, в ней осталось много 
коллоидного углерода, не считая соединений, удалить которые можно лишь с 
помощью дистилляции.
– Несомненно, это производит потрясающее впечатление, – заметил Гринберг, – но 
я немного обеспокоен. Вся эта радиация – не окажет ли она влияние на двигатели 
и не вызовет ли перегрев корабля?
Это был действительно интересный вопрос, и на лицах слушателей отразилась 
тревога. Флойд ждал ответа Уиллиса, но хитрец предпочел уклониться и перебросил 
мяч Флойду:
– На это лучше всего ответит доктор Флойд – в конце концов, это его идея.
– Не моя, а Джолсона. Но вопрос все равно любопытный. Опасность нам не угрожает 
– когда тяга достигнет предела, весь этот фейерверк останется в тысяче 
километров позади. Так что беспокоиться не о чем.
В этот момент корабль повис в двух километрах от ядра кометы Галлея; если бы не 
ослепительное сияние выбрасываемых газов, они увидели бы под собой всю 
освещенную Солнцем сторону крошечного мира. На этой высоте – или расстоянии – 
струя Старого служаки несколько расширялась. Гейзер походил – внезапно подумал 
Флойд – на один из гигантских фонтанов, украшающих Женевское озеро. Прошло уже 
пятьдесят лет, как он видел их в последний раз. Интересно, продолжают ли они 
действовать? Капитан Смит легко коснулся рычагов управления, медленно вращая 
корабль, затем проверил тангаж и рысканье. По-видимому, все в порядке.
– Старт – через десять минут, – объявил он. – Первые пятьдесят часов ускорение 
силы тяжести – одна десятая g; затем две десятых до Разворота – через сто 
пятьдесят часов после старта. – Он замолчал, давая возможность слушателям 
проникнуться значением сказанного; еще ни один космический корабль не пытался 
поддерживать такое значительное постоянное ускорение в течение столь 
длительного времени. Если «Юниверс» не сумеет должным образом провести операцию 
торможения, он войдет в историю как первый пилотируемый межзвездный корабль. А 
пока он поворачивался в горизонтальном положении – если можно применить это 
слово в состоянии почти полной невесомости, – и сейчас его нос был направлен 
точно на белую колонну тумана и ледяных кристаллов, которая продолжала 
извергаться из ядра. кометы. «Юниверс» двинулся по направлению к этому белому 
столбу…
– Что он делает? – обеспокоенно спросил Михайлович.
Ожидая этот вопрос, капитан заговорил снова. Казалось у него восстановилось 
хорошее настроение, и в его голосе звучало нескрываемое удовольствие.
– Нам осталось еще одно дело до отлета. Не беспокойтесь – я совершенно точно 
знаю, что делаю. И старший помощник согласен со мной – верно?