едва заметную точку. И все-таки даже на протяжении этих нескольких минут оно, 
казалось, стало чуть больше, и, судя по всему, это не было оптической иллюзией. 
До встречи оставалось менее четырех часов, и корабль продолжал мчаться со 
скоростью пятьдесят тысяч километров в час.
Если на этом этапе что-то произойдет с главным двигателем, комета Галлея сможет 
похвастать самым большим кратером за весь период своего существования.



Глава 16
Посадка

Сама посадка, как и надеялся капитан Смит, прошла без приключений. Касание было 
настолько легким, что никому не удалось определить, когда оно произошло; лишь 
через минуту пассажиры поняли, что находятся на поверхности кометы Галлея, и 
разразились запоздалыми аплодисментами. Корабль лежал у края мелкой долины, 
окруженной холмами высотой не более ста метров. Тех, кто надеялся увидеть 
лунный пейзаж, ждало разочарование: формации, окружающие корабль, ничуть не 
походили на плавные, ровные склоны лунных гор, сглаженные миллиардами лет 
бомбардировки микрометеоритами.
Здесь же, на комете Галлея, не было ничего старше тысячи лет; земные пирамиды 
были намного древнее этого ландшафта. Всякий раз, когда комета огибала Солнце, 
его гигантские факелы заново формовали – и уменьшали – ее ядро. Даже по 
сравнению с 1986 годом, когда комета Галлея проходила через перигелий и 
приближалась к Земле на самое близкое расстояние, очертания ее ядра несколько 
изменились. Виктор Уиллис очень метко заметил в одной из своих лекций: 
«Земляной орех превратился в осу!» Действительно, все указывало на то, что, 
совершив еще несколько оборотов вокруг Солнца, комета Галлея может расколоться 
на две примерно равные части – как это уже случилось, к изумлению астрономов 
1846 года, с кометой Биэлы.
Необычность ландшафта еще более усиливалась из-за почти полного отсутствия 
гравитации. Повсюду виднелись тончайшие паутинообразные формации, напоминающие 
фантазии художника-сюрреалиста, и неправдоподобно наклоненные груды скал, 
которым не удалось бы продержаться дольше нескольких минут даже на Луне.
Несмотря на то что капитан Смит решил посадить «Юниверс» в глубине полярной 
ночи – на расстоянии добрых пяти километров от обжигающего жара Солнца, вокруг 
было светло. Колоссальная оболочка из газа и пыли, окружающая комету, 
образовала на удивление хорошо гармонирующий с ней сияющий ореол, он напоминал 
полярное сияние, играющее над антарктическими льдами. А если этого света было 
недостаточно, Люцифер вносил свою долю, освещая все вокруг с яркостью 
нескольких сотен полных Лун.
Разочаровывало полное отсутствие красок, хотя это и не было неожиданностью; 
казалось, «Юниверс» находится в угольном карьере, разрабатываемом открытым 
способом. Кстати, аналогия была тем более удачной, что окружающая корабль 
чернота во многом объяснялась присутствием углерода или его соединений, 
равномерно смешанных со снегом и льдом.
Как и полагалось, Смит первым вышел из корабля, медленно выплыв из воздушного 
шлюза. Потребовалась, казалось, целая вечность, чтобы он опустился на два метра 
от люка до поверхности кометы; там он наклонился, зачерпнул рукой в перчатке 
скафандра горсть пыли и поднес ее к стеклу шлема.
Все замерли, ожидая слов, которым суждено войти в учебники истории.
– Похоже на смесь перца и соли, – произнес капитан. – Если растопить, можно 
вырастить неплохой урожай.

* * *

В соответствии с планом экспедиции корабль должен был пробыть у Южного полюса 
одни полные сутки кометы Галлея – пятьдесят три часа, затем предполагалось, 
если ничего не случится, передвинуться на десять километров к весьма 
неопределенной линии экватора и взяться за изучение одного из гейзеров на 
протяжении его полного суточного цикла, охватывающего один день и одну ночь.
Тем временем глава научной группы Пендрилл не терял времени. Вместе с одним из 
коллег он почти сразу отправился на двухместных ракетных санях в направлении 
мигающего маяка на ожидавшем их зонде. Не прошло и часа, как они вернулись с 
заранее упакованными образцами вещества кометы и торжественно уложили их в 
специальный морозильник. Одновременно группы техников протянули паутину кабелей 
по долине, подвесив их на шестах, вогнанных в рыхлый грунт. Кабели не только 
соединяли с кораблем многочисленные приборы, но и облегчали передвижение. 
Теперь появилась возможность обследовать эту часть кометы Галлея, не прибегая к 
помощи громоздких Устройств для Маневрирования в Космосе – УМК; достаточно было 
пристегнуть страховочный трос к кабелю и затем передвигаться, перехватывая его 
руками. Это было куда удобнее, чем пользоваться УМКами, которые представляли 
собой нечто вроде одноместного космического корабля со всеми его недостатками. 
Пассажиры наблюдали за этой деятельностью с огромным интересом, слушали 
радиопереговоры и пытались – насколько возможно – приобщиться к радости 
обследования нового мира. Наконец, когда прошло двенадцать часов – а для 
бывшего астронавта Клиффорда Гринберга значительно раньше, – им надоело 
оставаться зрителями. Начались разговоры о прогулке наружу – исключение 
составлял лишь Виктор Уиллис, который вел себя на редкость пассивно, что было 
совсем непохоже на него.