помассажировал подбородок, смял в пепельнице окурок. – Он три года находился 
«на грунте». Класс – «абсолют».
– У нас несколько перехватчиков, но агентов класса «абсолют» я не знаю. А 
обязан по должности знать. Кого именно вы вызвали? – Дикой заметил, что Ивакин 
бросил взгляд на окна. – Борис Иванович, я включил аппаратуру глушения еще до 
вашего прихода, никакой лазерный сканер нас не прослушает.
– Матвея Соболева, – сказал наконец полковник без малейшего комплекса вины. – 
Это мой резерв. Но вы должны знать «абсолютников», они неподконтрольны. Мало 
того, что работников этого уровня практически невозможно убрать, их невозможно 
заставить работать под чьим бы то ни было руководством. Они индивидуалы до 
мозга костей.
– Ну, это не главная наша беда. Я, кстати, хотел предложить вам ганфайтерный 
вариант по делу «Утечка». Но Соболева не знаю. Можно ли доверить ему оба 
задания сразу? И как вы сформулируете ему второе, по «Стопкриму» и Куполу?
– Пока никак. Задание ему выдаст начальник ГУБО Медведь, которого мы с вами 
хорошо знаем, а тот наверняка захочет выйти на теневое руководство организацией,
 выяснить их планы. Что будет дальше, не знает никто. Что касается Соболева, то 
он сейчас, употребляя термины кэмпо, мугэй-мумэй[4]. Для всех он – охранник на 
Рязанском радиозаводе. С виду не силач, а на самом деле – барс[5], в 
совершенстве владеет русбоем, кэмпо, айкидо, мастер по сгобу. За шесть лет – 
четырнадцать успешных перехватов, это еще до вашего прихода. Имя его, конечно, 
нигде не фигурирует.
– Вы меня заинтриговали, Борис Иванович. – Дикой покачал головой, погрустнел. – 
Но не подставляем ли мы такого ценного спеца? Ему придется решать, что делать с 
полученными разведданными. В принципе, это еще не будет означать конец 
«Стопкрима» или Купола, возможностей уйти в подполье у них хватает. А вот у 
«Чистилища» меньше шансов: они и так ходят по лезвию бритвы – стоит разок 
ошибиться, убрать невинного, скажем, – и народ перестанет им верить, а вера – 
нравственная база любого института власти. И не только нравственная, но и 
политическая. Нечем станет оправдывать насилие.
– В наше время, по-моему, ни один институт не оглядывается на моральную сторону 
своей деятельности. Все соревнуются в грубости и насилии, обеспечивая себе 
таким образом выживание.
Генерал бросил взгляд на часы.
– Вы философ, Борис Иванович. Не пугайтесь, это похвала. Я даю «добро» на ваш 
эксперимент. Еще кто-нибудь знает о вызове Соболева?
– Никто. О его существовании будут знать только трое: я, вы да Медведь.
– Тогда давайте не рисковать и поручим «Утечку» другому агенту?
– И так уже следствие ведут другие следователи, а Соболев – перехватчик, 
ганфайтер. Как только виновность подозреваемых будет доказана, в операцию 
включится Соболев, чтобы выполнить чистый захват. Хотя, конечно, он проверит 
данные. Справится, я хорошо его знаю. По «Утечке» нам нужен гарантированный 
результат.
Валентин Анатольевич стер с дисплея прежний текст и набрал код выдачи 
информации по делу утечки новейших образцов оружия со склада экспериментального 
завода «Арсенал».
– Что ж, это наша работа, и за нее спросят не с ФСК и ГУБО, а с нас. Давайте 
поработаем. Вы уверены, что к похищению причастен батальон «Щит»?
– Уверен. Однако Соболева для того и вызвали, чтобы проверить это… своими 
методами.
– Честно говоря, сомневаюсь, что это под силу одному человеку, каким бы он ни 
был супером.
– Поживем – увидим.
ТОЧКА ОТСЧЕТА
Они вошли в магазин за пять минут до закрытия, и Матвей сразу насторожился, 
обратив внимание на четверых крепких ребят, явно «крутых», в одинаковых кожаных 
безрукавках и джинсах, со скучающим видом рассредоточившихся по залам магазина. 
Они были похожи друг на друга, как близнецы, все в черных очках, с одинаковыми 
стрижками. Но тут подошла очередь Матвея, он отвлекся на несколько секунд, 
беседуя с продавцом, а когда началось действие, пришлось с досадой 
констатировать, что расслабляться не стоило; он должен был предвидеть 
последствия и уйти отсюда по-английски, тихо и незаметно.
Магазин был частный, с промтоварным и продовольственным отделами, чистый, 
уютный, с хорошим ассортиментом. Год назад его приватизировал молодой 
коммерсант, энергичный парень, пообещавший сделать из бывшего «Овощеторга» 
конфетку. Обещание он свое выполнил, цены не гнал, и в магазин с вежливыми 
продавцами, оборудованный по последнему слову оргтехники, приезжали из других 
районов. Чем владелец не угодил местной мафии, приходилось только гадать. Но 
факт оставался фактом: четверо, которых заметил Матвей, пришли не за покупками.
Сориентировался он мгновенно, с привычной бесстрастностью проанализировав 
траектории возможных событий. И подивился своему решению вмешаться, потому что 
в принципе он не имел на это права! Вероятно, надоела долгая спячка, тело 
требовало оперативного напряга.
Переход в состояние турийи[6] произошел в долю секунды с помощью точно 
рассчитанного волевого усилия. Матвей был готов к любому повороту событий. 
Время заметно сгустилось, замедлилось, движения окружающих стали тягучими, 
вокруг них появились ореолы биополей – глаз выделял этот «свет» безошибочно.
Ничего особенного еще не произошло, четверо парней только начали движение. Один 
достал пистолет – «лангенхан» калибра 9,65 мм (вспомнилось чье-то изречение: 
«Пистолет рождает власть»). Остальные рэкетмены щелкнули пружинными ножами, но