Леня был хорошим и сокращению не подлежал. Тем не менее в один прекрасный день 
ему попала вожжа под хвост, и он решил уволиться из армии и осесть в глубинке, 
заведя фермерское хозяйство.
Поскольку фермер из него мог получиться еще тот, Матвей попытался уговорить 
сначала его, потом Лиду, но в конце концов плюнул и отступился. Он знал, что 
все ляжет на плечи Лидии, но помочь ей ничем не мог. В принципе, все так и 
получилось, как он и предполагал, хотя Лидия никогда не жаловалась и тянула 
лямку за двоих. И вот ее прорвало.
Из письма Матвей узнал, что местное руководство в лице председателя колхоза 
«Новый завет» и главного агронома еще два года назад пообещало переселенцам 
«выжить всех фермеров» и планомерно выполняет обещанное. Первое время 
Нестеровых не трогали, разве что отвели самую плохую землю да платили за 
сданное молоко и мясо гроши. Но потом, когда хозяйство пошло в гору, начался 
шантаж, посылались прямые угрозы о расправе. Для работников колхоза они были 
все равно что бельмо на глазу, потому что примером своим «сманивали 
колхозников» завести свое частное хозяйство. Милицию, как оказалось, Нестеровы 
предупреждали напрасно: она покрывала своих.
В селе и без того царили нравы бандитского социализма: то и дело вспыхивали 
драки, людей натравливали друг на друга и на фермеров, из-за покосов вообще шла 
настоящая война. Все зверели. А комиссии из окружного центра, купленные 
председателем, «не фиксировали нарушений законопорядка».
Матвей оторвался от письма, невидяще глянул на что-то сказавшего ему генерала, 
очнулся:
– Извините.
– Ничего, читайте. По лицу вижу, письмо неприятное.
– Сестра пишет, плохо им там.
Дикой кивнул, снял трубку зазвонившего телефона. Матвей перечитал письмо.
«Я и не думала, что все примет такие размеры и формы, да и Леня помощник слабый,
 ни за что не пойдет отстаивать правду, все сама. Когда у нас ничего не было, 
все вокруг вроде как жалели и помогали, а как обустроились – оценили. Купили 
мотоцикл и трактор, так вообще ненависть вспыхнула: «Мы всю жисть пахали ни за 
хрен, а энти без году неделя – и уже баре!» Да и что это за колхоз, Бог ты мой! 
Здесь же одни люмпены остались, пьянь и бездельники в основном, а председатель 
держится за колхоз только потому, что без него он никто. А так – власть! Хоть 
какая-то, но ведь кормит же. И все время только и слышишь: «Понаехали, все у 
нас отнять хотят». А работать, как мы, по двадцать часов в сутки они никогда 
уже не смогут. Вчера кто-то сарай поджег, еле потушили, а днями солярку украли, 
двухсотлитровую бочку. Участковый наверняка знает, кто украл, но совести у 
мордоворота не было и не будет. В общем, так и живем, братик. Напиши, как 
получишь, хоть пару слов. Все легче на душе станет».
– Поезжайте туда, – блеснул проницательными глазами Валентин Анатольевич, – 
переключитесь, пока мы тут разбираться будем. Уверены, что не «засветились»?
– Я профессионал. – Матвей выдержал острый взгляд генерала.
– А сестра где ваша обосновалась?
– Вологодская волость, фермерствует… с мужем.
– Вот и помогите им, чем сможете. Без информации не оставлю, найду, если срочно 
понадобитесь. А с начальником ГУБО сам поговорю, он поймет.
Матвей покачал головой. Он уже пришел в себя и прикидывал, что будет делать в 
ближайшее время.
– В деревню к сестре я съезжу, но с задания меня снимать не надо. Кое-что для 
«губошлепов» я все-таки сделаю.
– Посмотрим, – сказал Дикой, прихлопнул папку на столе ладонью. – Все, капитан, 
решили. Теперь выкладывайте, что у вас есть.
Через полчаса Матвей ушел из управления, унося с собой пожар разбуженных 
гибелью Ивакина чувств и холодную ярость ганфайтера, уже пущенную по следу 
убийц.

Начальник оперативно-розыскного бюро МУРа полковник Синельников Александр 
Викторович пребывал в хорошем расположении духа, что прибавляло ему аппетит. 
Глядя, как он поглощает вторую порцию шашлыка по-карски, майор Агапов, командир 
второго подразделения, которое занималось сбором и анализом данных по 
«Стопкриму», только головой покачал. Был Юрий Федорович Агапов хил и бледен, 
вечно страдал желудком и на крепышей типа Синельникова смотрел как на чудо 
природы.
– Ну ты и жрать здоров, – вздохнул он с завистью, пригладив редкие волосы. – 
Аки бугай!
– Кто не ест, тот не работает, – отозвался Синельников, принимаясь за третью 
порцию.
Разговор на время прервался. Еще раз вздохнув, Агапов доел овсяную кашу, запил 
ее бледным чаем и терпеливо дождался, пока насытится полковник.
Столовая управления на втором этаже здания была, как обычно, заполнена до 
отказа. Посещали ее даже высшие офицеры МВД, баланс министерства позволял не 
экономить на продуктах, а повара здесь работали великолепные.
Поднявшись к себе на пятый этаж, Синельников полчаса отдыхал после обеда, 
полузакрыв глаза и перейдя на глубокое дыхание. Потом помассировал тяжелое лицо,
 и Агапов поразился перемене: перед ним сидел энергичный, деловой, свежий 
человек.
– Выкладывай, – кивнул он майору своей крупной головой.
Агапов достал из папки несколько листов бумаги с текстом.
– Это списки уволенных из органов за последние два года. Звездочками помечены