двое из которых выглядели весьма впечатляюще, занимаясь, очевидно, 
бодибилдингом по методу Шварценеггера.
– Эй, малый, – поманил один из них пальцем Матвея. – Тут к тебе разговор 
имеется.
Матвей послушно подошел.
– Не ходи сюда больше, – сказал Жорж с кривой ухмылкой. – Эта девушка не твоего 
круга, понял?
– А какого – Внутреннего? – спростодушничал Матвей, вспомнив изречение Ильи 
Муромца. – А болт с левой резьбой и очень мелкой насечкой тебе случайно не 
нужен?
У кудрявого красавца брови полезли вверх, глаза сузились, ноздри раздулись.
– Шутить вздумал? – прошипел он. – Ну, смотри, ты сам этого хотел.
Его удар Матвей мог перехватить двадцать раз, как и удар первого 
«Шварценеггера», но в этот момент из дверей выпорхнула Кристина, и Соболев 
изменил намерения. Отвечать на замахи и жу-у-уткие по силе удары телохранителей 
Жоржа он не стал, продемонстрировав танец уклонов и сложных текущих переходов, 
в результате которого оказался за пределами «ринга» с пятеркой бойцов. Лишь 
одно он позволил себе с удовольствием – мимолетную хлесткую пощечину Жоржу, 
надолго оставившую след. Кристина ничего не поняла, хотя и с подозрением 
оглядела растерянную компанию Жоржа, застывшую в характерных позах. Подхватила 
Матвея под руку:
– Куда идем? Предупреждаю: я жутко голодная!
– Тогда едем в «Дели». Кстати, экзамен сдала?
– Спрашиваешь. Но я не хочу в Индию. Я умру с голоду по пути.
– «Дели» – индийский ресторан, где очень прилично кормят и обслуживание по 
первому разряду.
Шокированные происшедшим, ничего не соображающие компаньоны Жоржа не стали 
преследовать «объект устрашения».
Элитный зал ресторана «Дели», рассчитанный на двадцать человек, был невелик и 
уютен и обслуживался индийцами, хорошо говорящими на русском языке. Матвей 
хорошо знал метрдотеля, с которым жил когда-то на одной лестничной площадке, и 
их с Кристиной сразу пропустили. Из четырех пар, вкушающих яства индийской 
кухни, только они двое были одеты по-летнему, остальные выглядели как дипломаты 
на приеме или, что того хуже, бизнесмены с вечерними дамами.
Кристина сморщила носик, и Матвей обеспокоился:
– Если не нравится, давай найдем что-нибудь получше. У них здесь есть даже 
диннер-театр.
Кристина рассмеялась, понизила голос:
– Я не избалована ресторанами, хотя вовсе не против «пожить красиво». Но 
снобизмом не болею. А что такое диннер-театр?
– Ресторан, где во время ужина происходит театральное представление. В большом 
зале «Дели» в основном поют и танцуют. Хочешь, пойдем туда.
– Нет-нет, я хочу посидеть в тишине. Кстати, у меня есть деньги, стипендию 
получила…
Матвей легонько сжал локоть девушки и усадил ее за столик у стены, рассчитанный 
на две персоны. Официант, смуглый улыбающийся индиец, подошел тотчас же.
– Добрый вечер. Слушаю вас внимательно. – По-русски он говорил с заметным 
акцентом, но слов не коверкал.
– Принесите то – не знаю что, но подешевле, – пошутил Матвей.
Кристина прыснула. Официант уловил только смысл слова «подешевле» и 
приготовился было к ответу, но Матвей успел его остановить:
– Извините, накройте нам стол по полной программе.
– Понял, – оживился индиец. – С вином, водкой, коньяком?
– Шампанское есть?
– Найдем.
– Тогда несите.
Официант отошел. Клиенты ему явно понравились.
– Подождем немного, – сказал Матвей. – Почти все блюда у них готовятся после 
заказа, редкое подогревается.
– Ты здесь часто бываешь?
– Подразумевается – «с красивыми девушками»?
Кристина засмеялась. От ее тихого смеха и даже улыбки бросало в жар.
– Ты невероятно догадлив.
– Нет, не часто. По правде сказать, я здесь всего третий раз, хотя индийскую 
кухню люблю. Я вообще люблю хорошо поесть. Особенно сладкое, острое и перченое. 
Это один из моих пороков.
– Ужасный порок! – Кристина достала сигареты. – Можно закурить?
«Галуаз», прочитал про себя Матвей, помедлил.
– Ты, кажется, не курила. Или решила жить по Пруткову?
– То есть?
– У Козьмы Пруткова есть изречение: «Пороки – неотъемлемая часть добродетелей, 
как ядовитые снадобья – целебных трав».
Кристина пристально посмотрела в глаза Матвею, потом спрятала сигареты в 
сумочку.
– Ладно, не буду.
– Кури, если нравится, – запротестовал он. Подумав, добавил с улыбкой: – У 
каждой Машки свои замашки: одна любит чашки да ложки, другая пряжки да сережки.
Кристина нахмурилась, надула губки, но не выдержала и снова рассмеялясь – 
зазвенели хрустальные колокольчики; оглянувшись, прикрыла рот рукой.
– Ой, я так громко!.. Но Машкой меня еще никто не называл. А ты хорошо знаешь