как оно разряжает атмосферу и способствует психологической и умственной зарядке.

– Свои дела разберем после, – начал совещание генерал Давидский. – Давайте 
подумаем, как будем работать по «Стопкриму». Обычными методами «Чистилище» не 
взять, их профессионалы посильнее наших.
– Но одного из них все же взяли, – тенорком проблеял полковник Собокий, чем-то 
напоминавший актера Льва Дурова.
– Там не все чисто, – поморщился Синельников. – Во-первых, Ариставу взяли 
случайно, ждали другую птицу – сбежавшего Лантуха. Во-вторых, Ариставу 
подставили, причем свои, надо полагать. В-третьих, брали его «бегемоты» из 
Управления «К», а не «Т», то есть «Руслан», который специализируется на шпионах,
 а не на террористах. Тут какая-то загадка.
– Не суть важно.
– Это не тот ли Аристава – бывший чемпион Грузии по дзюдо? – меланхолически 
спросил Музыка.
– Тот самый. Работал в Тбилиси, потом в Москве тренером по настольному теннису, 
он мастер еще и по этому виду спорта. Никто не знал, что он работает на 
«Чистилище».
– «Фискалы» знали, если подключили «Руслан». Они его раскрутят, и обойдется без 
нашего вмешательства.
– Вряд ли. Я его знаю по одному делу, из него слова не вытянешь.
– Захочет жить – скажет, – проговорил вечно озабоченный Музыка. – Как говорится,
 друзей нельзя купить, но можно продать. Пустим в ход психотропные методы 
допроса. Заговорит.
Синельников посмотрел на полковника, однако промолчал. Потом через некоторое 
время сказал угрюмо:
– И все же мне непонятно, почему Ариставу брал «Руслан», бывшие «крапчатые 
береты» МБР. Выяснили бы по своим каналам, Семен Вениаминович.
– Попробую, – буркнул генерал. – Это твое убеждение, Глеб Максимович? Насчет 
«продать друзей»?
Музыка пожал круглыми плечами, вытер потное лунообразное лицо с набрякшими 
веками.
– У меня нет никаких убеждений. Я реалист – и только.
– Что ж, отсутствие убеждений – тоже убеждение, хотя мне больше нравится их 
присутствие. Александр Викторович, у вас есть соображения по «Чистилищу»?
Синельников набычил круглую голову с ежиком волос, потер затылок, сказал 
глуховато:
– Перед коллегией я составил криминал-карту Москвы, так вот, выяснилась 
любопытная деталь: «Чистилище» оставило следы во всех муниципальных округах, 
кроме одного – Центрального. Не там ли расположен их теневой центр?
В кабинете наступило молчание. Тишина прервалась лишь стуком карандаша о 
столешницу, который по привычке вертел в пальцах генерал.
– В качестве рабочей версии допустимо, – проблеял Собокий. – Но Центральный 
округ – это двадцать квадратных километров площади.
Начальник МУРа кивнул.
– Никто не собирается искать «Чистилище» с миноискателем. Разработайте 
ориентировку всем группам и бюро, может, отыщется какой-нибудь реальный след. 
Хотя уже то необычно, что это район базирования властных госструктур. Не 
указывает ли данный факт на то, что в руководстве «Стопкрима» сидят птицы 
высокого полета? Из Федерального собрания, например, или Госдумы, из 
правительства, наконец? Что у вас еще, Александр Викторович? – заметил жест 
Синельникова генерал.
– Есть еще одна зацепка – кадры. Надо бы пройтись по архивам силовых ведомств и 
выяснить, кто из профессионалов уволен оттуда и по каким причинам. На 
«Чистилище» можно будет выйти без особых изысков, ведь работников оно набирало 
не из ангелов – из простых смертных.
– Хорошая мысль, – меланхолически заметил Музыка. – Я займусь этим вопросом, 
если позволите. Хотя не думаю, что мы самые умные. «Фискалы», наверное, уже 
успели в этом вопросе перебежать нам дорогу.
– Вполне возможно, – снова кивнул генерал. – Но попробовать стоит. За работу, 
коллеги. Хотя впервые я берусь за работу вопреки желанию. «Чистилище», 
разумеется – еще раз подчеркиваю, – судом Линча поставило себя вне закона, 
однако я солидарен с ним по некоторым вопросам. Слишком часто наше правосудие 
оказывается бессильным против преступников.
– В общем, дело дрянь, – согласился Музыка.
Синельников усмехнулся, осторожно откинувшись на заскрипевшую спинку стула.
– Пессимист ты, Максимыч.
– Ты, что ль, оптимист? Поработал бы в органах с мое…
– Упаси Господи! Здоровья не хватит. Кстати, знаешь разницу между пессимистом и 
оптимистом? Пессимист говорит: будет хуже, а оптимист – хуже быть не может.
Начальник МУРа улыбнулся, но тут же стер улыбку с лица и стукнул карандашом по 
столу:
– Все свободны.
ОСВОБОЖДЕНИЕ АРИСТАВЫ
Сон пришел под утро, как и другие подобные сны. Матвей уже научился 
предчувствовать – это был именно тот странный сон, который хотелось понять и 
смысл которого не давался, как Матвей потом ни мучился, пытаясь соотнести его с 
реальным течением жизни.
Он увидел гиганта.
От земли до неба возвышалась его фигура в сияющем золотом плаще, сквозь который