видел, что уйти без боя не удастся, и удивился открытию: за Белым, то есть 
«президентом Независимой федерации кикбоксинга», явно стояли какие-то очень 
мощные силы, а не ученики-боксеры муай тай и каратисты. Слишком просто сюда 
войти и слишком сложно выйти. А это почерк спецкоманд, а не школ единоборств.
Матвей прикинул возможности. У Дадоева в столе наверняка лежит пистолет, а то и 
что-нибудь похлеще, но он расслаблен и в первой фазе не страшен. Кожаного Чарли 
тоже можно не брать в расчет, придет в себя не скоро. Оставались девицы, 
вооруженные специальными туфлями с металлическими каблуками и носками. Одна из 
них, брюнетка, кроме того, держала в руке короткую толстую витую плеть из кожи 
и проволоки. Как говорится, тикара курабэ[16] не в его пользу, но разве 
когда-нибудь было наоборот?
Он начал первым, потому что хорошо чувствовал обстановку: у него в запасе 
оставалось не больше минуты, пока не отреагировали скрытые защитные системы 
«федерации», а тогда выбраться из опасного гнезда, в какое он попал, не ведая 
того, будет и вовсе проблематично.
Девицы хорошо знали приемы типа суй-но ката и хиккими[17], то есть имели 
неплохую базу японских видов борьбы, хотя и работали без соблюдения стилей – 
тигра, дракона, журавля и так далее. Но даже против айкидока их техники не 
хватало, не говоря уже о ганфайтерах, чье боевое искусство было полностью 
рефлекторным. Матвей же владел не только японским кэмпо, но и тайским боксом, и 
индийскими видами борьбы, а главное, русским стилем, впитавшим в себя 
достижения всех лучших мировых школ боевых искусств.
Ему хватило двух десятков секунд, чтобы обездвижить агрессивно настроенных 
«герл» и их предводительницу с плетью, а потом закончить разговор с Белым. У 
того была хорошая реакция, и он почти успел вытащить из стола пистолет-пулемет 
«волк», о котором, кстати, шла речь в задании Ивакина, однако Матвей опередил 
его. Сказал, пригнувшись и прислушиваясь к звукам в приемной:
– Мухи против ветра не летают, Белый. До встречи.
В приемной сидел здоровяк с бритыми висками и затылком, и Соболев присоединил 
его к «битой компании», решив не рисковать выстрелом в спину. Здоровяк 
отключился, ничего не успев сообразить.
В коридоре никто гостя не ждал, лишь при выходе из здания Матвею преградили 
путь трое молодых ребят в черных сампанах. Но поскольку и они не ожидали 
встретить ганфайтера, то Матвей боя не принял, проскользнув мимо в танце 
ма-ай[18]. Выбежав на улицу, рванул за угол, во двор здания, маскируясь кустами,
 и вовремя: вслед ему затрещали выстрелы. А в переулке за дощатой будкой 
строителей кто-то легонько стукнул пальцем ему по плечу. Матвей ударил вслепую, 
не попал и оглянулся. Это был Тарас Горшин.
– За мной, быстро, у меня машина, – шепнул тот, приложив палец к губам, и 
кивнул на старый, видавший виды «Москвич». Не раздумывая, Соболев метнулся за 
ним. Спустя минуту они были далеко от здания «Независимой федерации 
кикбоксинга». Мотор у «Москвича», как и у соболевской «Таврии», был специально 
форсирован, и машина не шла – летела, словно ракета, мощно и плавно, разве что 
менее шумно.
Горшин, в своем неизменном белом костюме, молчал, пока они не отмахали 
пол-Москвы, остановил машину в Кузьминках, откинулся на сиденье, закинув руки 
за голову.
– Зря вы ввязались в это дело. Рано или поздно эти парни вас вычислят.
– Я не боюсь.
– Не в страхе дело. Ведь когда к вам придут боевики Белого, вы начнете 
сопротивляться, не так ли? А это означает, что вас определят как ганфайтера.
– В таком случае я не буду сопротивляться, – подумав, сказал Матвей.
– Тогда вас убьют. Вы хоть представляете, кого хотели наказать за своего друга?
Матвей заставил себя расслабиться, хотя его неприятно поразила осведомленность 
«чистильщика», помолчал.
– Это вас я засек перед тем, как войти туда?
В глазах Тараса зажегся и погас огонек, в голосе прозвучало не столько уважение,
 сколько удивление:
– Засечь меня трудно даже ганфайтеру… если вообще возможно. Но коль это так, ты 
далеко пойдешь, капитан. Так вот, организация, в штаб которой ты проник – отдаю 
должное смелости и порицаю за нерасчетливость, – называется батальон спецназа 
«Щит», подчиняющийся лично начальнику Управления «Т» Федеральной службы 
контрразведки генералу Ельшину.
Матвей недоверчиво глянул на Горшина. Конечно, он знал, что подразделялась ФСК 
на четыре управления: «К» – собственно контрразведка, «И» – 
информационно-аналитическое, «КК» – Управление по борьбе с коррупцией и 
контрабандой наркотиков и «Т» – Управление по борьбе с терроризмом и охране 
правительства. Но Матвей изумлялся не тому обстоятельству, что случайно влез в 
осиное гнездо «Щита», а пересечению интересов. Выполнять задание Ивакина – 
«прощупать этот самый «Щит» – он собирался позднее и – надо же! – попал туда, 
даже не подозревая об этом!
– Вообще-то я искал Белого… вожака рэкетиров. Там был их президент, седой такой,
 Дадоев Булат, я думал, он.
– Белый у них – псевдокомбат майора Шмеля Юрия Степановича, так вот, он – 
альбинос, потому и Белый. А Дадоев – зиц-председатель, хотя его солдатики 
действительно занимаются рэкетом.
Матвей пошипел сквозь зубы. Подумав, отклеил усы, снял очки и взъерошил волосы, 
приняв свой естественный облик.
– Зачем вы следили за мной?
– Я не следил, просто появился в нужный момент в нужном месте.