В принципе Матвей был готов к такой ситуации и шестеро автоматчиков не могли бы 
заставить его сдаться в плен без сопротивления. Остановило его не количество 
нападавших, а выражение глаз Ибрагимова: в них тлела ненависть и скрытое 
торжество, будто он знал нечто такое, что для противника наверняка окажется 
страшным сюрпризом.
Снова в тревоге сжалось сердце, и Матвей, уже понимая, в чем дело, опустил 
автомат.
– Не стрелять! – поднял руку Ибрагимов. Змеиная улыбка скользнула по его 
жестким узким губам. – Я знал, ганфайтер, что ты вернешься. Но лучше бы ты 
этого не делал. Впрочем, своим друзьям ты бы тоже вряд ли помог.
Матвей молча смотрел на него, и начальник службы безопасности Купола продолжал:
– Их взяли на развилке, так что, увы, надежды твои не сбылись. Да и чего ты 
ждал, собственно? Вам и так везло слишком долго.
– Что… с ними? – разлепил губы Матвей.
Майор засмеялся. От его смеха, наверное, свернулось бы молоко.
– Шеф подкинул хорошую идею: мы из них сделаем зомби, как вот из этих ребят, и 
выпустим. Даже если ты вывернешься и на этот раз, что маловероятно… и даже 
совсем невероятно, твои друзья в один прекрасный момент убьют тебя. А потом и 
друг друга. Как тебе нравится перспектива?
И Матвей сразу поверил Хасану: именно так и случится, если он не успеет 
предотвратить кодирование.
Бесшумная и не видимая никем «молния» ментального разряда вонзилась в голову, 
растеклась по жилам, запульсировала странным, жгучим и одновременно приятным 
огнем в нервных узлах, включила экстрасенсорное видение и сферу парачувств, 
перевела энергетику организма на прямое «сгорание» эритроцитов, изменила 
внутреннее течение времени.
Матвей «вышел» из общего потока времени, и для него внешний мир перестал быть 
динамичным, застыл, как в проекторе слайд.
Нет, парни в черном, конечно, двигались, как и Хасан Ибрагимов, чей пистолет, 
словно по волшебству, начал стрелять почти одновременно с первым шагом Матвея, 
но все равно их реакция уступала реакции Соболева на порядок, если не больше.
Убивать Ибрагимова собственноручно Матвей не стал, просто у двух «беретов» 
направил стволы автоматов таким образом, что стрелять они начали в своего 
командира и друг в друга, а оставшихся в живых «взял на удар», впервые в жизни 
действуя в полную силу, не дозируя силу и не чувствуя при этом ни малейших 
угрызений совести.
Бой закончился в течение пяти-шести секунд «по внешнему времени», и отряд зомби 
во главе с Хасаном Ибрагимовым перестал существовать. А Матвей с «плеском» 
нырнул в омут беспамятства, внезапно выходя из состояния паранормальной 
активности с мыслью, что еще одного пси-включения он не выдержит.
Очнулся через минуту, чувствуя себя столетним стариком, с которого вдобавок 
содрали кожу и заменили ее слоем цемента. Оглядел невеселую картину боя: 
автоматные очереди распороли кровать под балдахином, пуфы, кресла, разбили 
зеркала и фарфоровые светильники, понаделали дыр в красивейших панелях из 
резного красного дерева. Трое из отряда зомби были еще живы, но стрелять уже не 
могли, остальные, в том числе и главный киллер Купола Хасан Ибрагимов, ушли в 
другую реальность, закончив свой земной путь далеко не лучшим образом.
И вдруг Матвей почувствовал тяжкий удар – не физический, извне, а изнутри, на 
уровне колебаний атомов, молекул, нервных тканей, на уровне пси-чувствования, – 
удар, потрясший организм до тошноты. Секунды хватило, чтобы понять: «монарх 
тьмы» вышел наконец в трехмерный мир Земли!
Можно было попытаться отгородить сознание от чужого пси-взгляда 
энергоинформационным барьером, и частично Матвею это удалось, но ощущение 
тяжести в голове и в теле оставалось. «Монарх» держал его в фокусе своего 
сверхчувственного «локатора» с небрежной легкостью Гулливера, знающего, что 
лилипут от него никуда не спрячется, как бы ни старался.
Едва слышно свистнул лифт, квадрат пола опустился вниз, открыв колодец шахты, и 
вернулся уже с пассажиром: в разгромленную спальню шагнул начальник Управления 
«Т» Федеральной службы контрразведки генерал Ельшин. Впрочем, по усилению 
«взгляда изнутри» Матвей сразу понял, что это в оболочке генерала появился 
Конкере, «монарх тьмы».
Он скользнул взглядом по готовой к прыжку фигуре Матвея, поднял брови 
полунасмешливо-полупренебрежительно, оглядел комнату, качнул головой:
– Похоже, Хасан переоценил свои силы.
В следующее мгновение Матвей открыл огонь из автомата вопреки уверенности, что 
«монарх» легко справится с этим. Так и случилось. Конкере – Ельшин выбрал самый 
простой метод демонстрации своих возможностей: он легко… поймал рукой все 
выпущенные пули! Равнодушно бросил их на пол, подошел к окну. Голос его остался 
негромким, как шорох камыша, и в то же время объемным и гулким, как звук 
царь-колокола:
– А финал не в вашу пользу, генерал.
Матвей не сразу понял, что Конкере обращается к Ельшину, чье тело и разум он 
временно занял. Или не временно?
– Чего вы ждете? – хрипло спросил Матвей. – Кот решил поиграть с мышью?
– К сожалению, ты не мышь, ганфайтер. Да и я не кот – не те масштабы. Просто у 
тебя есть шанс стать кем-то большим, чем волкодав-перехватчик.
На мгновение глаза Ельшина засветились, как тлеющие угли, темная сила сжала 
голову Матвея, стены комнаты пошли рябью, будто вода под ветром, сдержанный гул 
ушел в пол, стек по стенам в фундамент, качнул здание дачи.
Матвей пристально глянул в эти страшные глаза и смотрел в них, пока красное