проговорил Матвей. – Эй, айкидок, ты должен знать: это называется тэ-гатана.
[70]
Ребром ладони Матвей нанес удар по зрачку телекамеры, выглядывающему из двери, 
но так быстро, что рука исчезла из поля зрения. От удара толстая деревянная 
дверь прогнулась, и камера вылетела в коридор, перепугав двух охранников, от 
безделья играющих в крестики-нолики.
– А это нукитэ.[71]
Матвей достаточно хорошо видел, что происходит за дверью, и ударил в дверь в 
тот момент, когда один из охранников – рыжий верзила с бородой и усами – взялся 
за ручку двери.
Рука прошла восьмисантиметровую доску насквозь, как тонкий газетный лист, и 
ударила в грудь рыжебородого с такой силой, что тот отлетел в глубь коридора, 
едва не сбив напарника. Вторым ударом Матвей выбил замок и, молниеносно 
распахнув дверь, метнул скрепку, превращенную в иглу, в глаз второму охраннику. 
Пока тот одной рукой с воплем хватался за голову, а второй ловил рукоять 
автомата, Матвей успел достать его в прыжке и послать в глубокий нокаут.
– Неплохо, – сказал с подчеркнутым безразличием Василий, проходя мимо, похлопал 
Матвея по плечу. – Натуральный киборг прямо-таки.
Круглые от изумления и недоверия глаза Кристины говорили сами за себя, и в 
другое время Матвей не преминул бы пошутить и посмеяться, но данная обстановка 
к шуткам не располагала.
По рассказу Ибрагимова они знали, что на даче имеются два спуска в подвал: 
лестница от холла и лифт с третьего этажа, от покоев самого Ельшина. О том, что 
существует еще один лифт – прямо из спальни генерала, Ибрагимов не знал, а 
поэтому не знали и пленники. Решили идти вниз по лестнице, хотя понимали, что в 
холле наверняка дежурит охрана.
Только теперь они обратили внимание на интерьер: такого роскошного коридора – с 
мраморным полом, стенами из ракушечника, зеркальным потолком, с пальмами, 
растущими из пола, с изумительной работы светильниками – не имела ни одна из 
коммерческих или государственных контор, не говоря уже о частных владениях. 
Какую роскошь скрывали двери, выходящие в коридор, можно было только 
догадываться.
Предположения ганфайтеров оказались верными: в холле дачи, больше напоминавшем 
холл современной пятизвездочной гостиницы, находились шестеро охранников, 
одетых в стандартную пятнистую форму, но что еще хуже – там же бродили два пса 
величиной с теленка, знаменитые ротвейлеры, способные перекусить кости рук и 
ног. Если бы не способность Матвея «разговаривать» с собаками телепатически, 
участь беглецов была бы решена тотчас же.
Выглянув из приоткрытой двери в холл, Матвей мгновенно оценил опасность и тут 
же послал пси-сигнал собакам, которые уже настороженно ворчали: «Тихо, я свой! 
Все в порядке. Объект угрозы вне здания! Угроза – снаружи, во дворе! – Матвей 
представил лужайку перед дачей и тигра на ней. – Взять его!»
Собаки отвернулись от двери, за которой затаились беглецы, и с тихим рычанием – 
ротвейлеры никогда не лаяли – рванулись к выходу из холла.
Поднялся переполох. Те из охранников, что стояли у дверей, бросились за 
собаками, но двое из них, заметившие первую реакцию псов, направились к двери в 
коридор, ведущий во внутренние покои дачи.
Дверь открывалась в коридор, и поэтому Матвея, спрятавшегося за ней, они сразу 
не заметили, зато от увиденной картины оба, что называется, обалдели: посреди 
коридора нежно обнималась парочка.
Один из охранников присвистнул, делая шаг вперед, второй засмеялся:
– Ну и сюрприз! Эй, вы как здесь оказались?
Матвей кашлянул, тихо закрывая дверь в холл, и, когда охранники повернули к 
нему головы, двумя мгновенными выпадами пальца парализовал обоих. Подхватил 
падающие тела, чтобы не допустить шума, шепнул свирепо:
– Хватит целоваться! Быстро наверх, к лифту!
Василий подтолкнул Кристину, и они помчались к тупику коридора, где начиналась 
лестница на второй и третий этажи дачи. Матвей подождал несколько секунд, 
фиксируя передвижения оставшихся в холле охранников. Никто из них ничего не 
услышал, и разговаривали они спокойно. Тогда Матвей в три прыжка пересек 
коридор и догнал Василия и Кристину уже на третьем этаже.
Здесь тоже был коридор, только в два раза короче нижнего, и дверей в его стенах 
оказалось всего две. Третья – красивейшая бронзовая решетка – была врезана в 
тупик и вела в спальню Ельшина. У Матвея мелькнула мысль проникнуть туда и 
поискать другой путь к свободе, но осуществить эту идею ему не дали.
– Лифт! – прохрипел Василий, кивая на ближайшую дверь. – Только кнопки не видно.
 Как они его вызывают?
В то же мгновение дверь лифта бесшумно скользнула вбок и в лицо Василию 
уставился зрачок пистолета-пулемета «волк-2».
– Какой я молодец! – сказал Ибрагимов с удовлетворением, шагнул из лифта, 
насмешливо улыбнулся: – Не дергайтесь, ганфайтеры, положу всех без сожаления. 
Как я стреляю, вы уже видели. Стоять, я сказал!
Матвей замер, но не потому, что на него подействовала угроза, а для 
пространственного анализа обстановки, и вздохнул с облегчением: Ибрагимов был 
один. То ли понадеялся на свои силы, то ли, обнаружив пустую «камеру» и тела 
охранников в коридоре, обезумел от ярости и бросился в погоню без 
сопровождающих.
– Вообще-то в ваших способностях не сомневался и я, – продолжал Хасан, держа 
оружие с профессиональной небрежностью, готовый открыть огонь в любой момент, – 
но не думал, что вы придете в себя так скоро. Что ж, поиграем в догонялки? Вы