Он имел в виду особые программы защиты ментала от проникновения в него 
«посторонних психосфер», которые были известны как «сторожевые псы границ».
«Повышаем потенциал Эл! Используем местный рельеф!»
Василий Никифорович предлагал «спрятаться» за более массивными психофизическими 
эгрегорами, образующими «горы», «стены» и «острова».
Тихий гул и треск донеслись из глубин ментального моря. Над его 
туманно-призрачными волнами показались кошмарные всадники на кошмарных конях: 
мертвецы в истлевших одеждах на скелетах жутких драконов. Это и были 
«сторожевые псы ментала», ничуть не напоминавшие живых земных собак.
Однако психоэнергетический солитон Посвящённых уже нырнул в «море», под 
ближайший «остров», и всадники проскакали мимо, вертя черепами с провалами глаз,
 ушей, носов и ртов. Не доходя до размытой линии горизонта, они растворились в 
«морских испарениях».
«Поиск!»
Струнное гудение ментального эфира смолкло, будто его выключили. Эгрегор 
охотников за информацией перешёл в иное качество, обрёл метасознание, стал 
высокочувствительной поисковой системой, способной видеть глубины материи – 
вплоть до элементарных частиц и слышать «беседы» животных и растительных 
биоструктур.
В глубокой «подсознательной» тишине психокосмоса Земли прозвучал тоненький 
вскрик ребёнка.
«Подмосковье!» – отреагировал Самандар.
«Вижу! – отрезал Котов. – Локализуем!»
Голосок ребёнка прозвучал ещё раз, отчётливее. Спустя мгновение стали известны 
координаты носителя детского пси-голоса.
«Заморёново! Я знаю, где это!» – быстро просигналил Самандар.
Внезапно кто-то посмотрел на пси-солитон Посвящённых, оценивающе, воинственно, 
озадаченно. Над «морем» ментала просияла призрачная фигура человека с горящими 
глазами, растаяла.
«Ноги!»
Общий пси-солитон Посвящённых распался на три индивидуальные мыслесферы, поле 
видения скачком сузилось до пределов города, ещё ниже – до пределов комнаты, 
вернулось в границы тел. Василий Никифорович ощутил себя сидящим на диване в 
гостиной. Голова слегка кружилась, рот пересох, как после долгого бега по 
пустыне.
– Заморёново, Северо-Запад, по Новорижской трассе, – торопливо сказал Вахид 
Тожиевич. – По-моему, это одна из бывших царских усадеб. Километров двадцать 
пять за МКАД.
– А Герман, похоже, нас не уважает, – задумчиво проговорил Иван Терентьевич. – 
Ульяну-то он закрыл «непроглядом», а сына твоего не догадался.
Василий Никифорович сгорбился, обнимая колени.
Парамонов посмотрел на Самандара, встретил его ответный понимающий взгляд.
– Не переживай, Вася, мы их освободим. Кстати, мне показалось или нас и в самом 
деле кто-то пытался запеленговать?
– Не показалось, – глухо произнёс Котов.
– Ты его узнал? Кто это мог быть? Неужели Рыков?
– Стас.
Парамонов и Самандар снова переглянулись.
– Ты уверен?
Василий Никифорович молча встал, вышел на кухню и вернулся с графином водки и 
стаканчиками.
– Выпить хочу, поддержите?
– Поддержим-то мы поддержим, – проворчал Иван Терентьевич, – да только пьянство 
без причины – пережиток прошлого, и от него надо избавляться.
– Пьянство – пережиток прошлого, настоящего и будущего! – назидательно поднял 
палец вверх Самандар. – Поэтому на работе я не пью. – Он подумал. – И вам не 
советую.
Василий Никифорович усмехнулся, плеснул ему в стаканчик прозрачной жидкости.
– Ты не на работе. За успех безнадёжного дела!
Они чокнулись. Котов и Парамонов сразу выпили. Самандар понюхал стакан, 
вздохнул и аккуратно вылил в рот водку. Проглотил, не дрогнув лицом.
– Горькая, однако. Как наша жизнь. Не понимаю, что вы в ней находите.
Закусили ломтиками сыра.
– Предлагаю обсудить наши планы, – сказал Иван Терентьевич. – Да я домой 
смотаюсь, а то меня там не поймут.
– Наши планы просты, – сказал Вахид Тожиевич. – Найти Стаса и… – Он внезапно 
замолчал с открытым ртом. – У меня идея, судари мои! Что, если спуститься вниз, 
в прошлое, и замочить отца Рыкова? Ну, или хотя бы расстроить его свадьбу, 
чтобы Герман никогда не родился на свет.
– Тебе вредно пить, – проворчал Парамонов. – Близкое прошлое нам недоступно. Ты 
же сам учёный, знаешь все эти теории и законы.
– Хорошо, тогда давайте захватим в заложники семью Рыкова, его близких.
– У него нет близких, он никого не любит, не ценит и не уважает.
– Хорошо, тогда надо нырнуть поглубже и замочить самого Конкере, вместо того 
чтобы отправлять его в тюрьму.
– Не пори чепухи, – поморщился Василий Никифорович. – Монарха не смогла 
уничтожить вся команда инфарха, куда уж нам. Если не будете обсуждать планы, то 
расходитесь по домам, я хочу побыть один.
Самандар посмотрел на Парамонова, тот кивнул, и оба они растворились в воздухе.
Василий Никифорович посидел немного в расслабленной позе, поколебался немного,