– Оба-на! – проговорил Самандар. – Уж не Матвей ли Соболев?
– Вряд ли, – покачал головой Парамонов, озадаченный не меньше остальных. – Асат 
сказал – Лагерь создан очень давно, а Соболев ушёл в «розу» всего одиннадцать 
лет назад.
– Кто знает, что такое время и куда оно течёт? Как говорил один академик: из 
всех относительностей нет ничего относительнее времени. Тем более что Соболев 
свободно мог опуститься в прошлое на пару-тройку миллиардов лет и создать 
форпост.
– Странно…
– Что странно?
– Что Лагерь попадается на нашем пути именно в тот момент, когда мы нуждаемся в 
передышке.
– Случайность.
– Может быть.
Асат побежал, по щиколотку в огне и лаве, свернул, огибая дымящийся кратер.
– Вулкан? – указал на кратер Самандар. – Или метеорит?
– Откуда здесь метеориты? – засомневался Василий Никифорович.
– Это провал во времени, – пояснил Асат. – В прошлое. А вот те скалы с 
фонтанами – выбросы в будущее. Мы всё время идём по взаимодействующим временам.
– Понятно, – пробормотал Иван Терентьевич. – Без тебя мы бы и шагу не смогли 
ступить, не провалившись в другие измерения и времена. Как же ты ориентируешься 
в этом хаосе?
– В меня вложена система ориентации и вся география «розы», иначе я не смог бы 
сторожить её границы.
– А до «адовых миров» отсюда далеко?
– Один шаг.
Асат действительно сделал один широкий шаг и вышел к краю озера. Но синяя гладь 
на самом деле оказалась не водой, а стеклом. Или материалом, похожим на синее 
прозрачное стекло.
– Я почему-то был уверен, что это настоящее озеро, – разочарованно сказал 
Самандар.
– Зачем тебе озеро? – не понял Парамонов.
– Искупаться хочу, не люблю ходить потным и грязным.
– Потерпи немного.
– Так эта стеклянная плешь и есть Лагерь? – обратился Вахид Тожиевич к Асату. – 
Или его крыша?
– Лагерь создан из особо организованной субстанции, исключающей все виды 
энергетических процессов.
– Интересно, как же мы в таком случае сможем находиться внутри него? Ведь 
внутри нас идут те же самые энергетические процессы – химические, биохимические,
 электрические…
– Пока мы внутри тхабс-режима, нам ничто не грозит, – сказал Парамонов.
– Не беспокойтесь, людям в Лагере действительно ничто не грозит, – заверил всех 
Асат. – Здесь уже отдыхали земляне.
– Кто?! – в один голос воскликнули Василий Никифорович и Ульяна, подумав о 
Марии, жене Стаса.
– Человек по имени Юрий Венедиктович.
– Юрьев… – пробормотал Самандар. – Жив-таки наш кардинал, шатается по «розе» в 
поисках развлечений.
Четырёхрукий великан с пассажирами на ладони ступил на синюю поверхность 
«озера», и она тотчас же ожила, превратилась в самую настоящую – с виду – 
водяную гладь с барашками волн. Асат вошёл в эту «воду» по колено, по грудь, 
предупредил:
– Возможны неприятные ощущения.
– Потерпим, – буркнул Самандар.
Гигант погрузился в «воду» по плечи, окунулся с головой.
Вокруг людей прозрачной плёнкой обозначилась сфера тхабс-защиты. Синяя мгла 
сгустилась, стала фиолетовой, потом чёрной. Асат продолжал идти дальше, 
преодолевая вязкое сопротивление среды. Наконец тьма стала рассеиваться, и 
носильщик со своей живой ношей с тугим треском прорвались в пространство, 
свободное от синей субстанции.
Зал кубической формы, с закруглёнными углами, с квадратной дырой в полу и такой 
же дырой в потолке. Пол и потолок – синие, «стеклянные», а стены – из материала 
с жёлтыми, коричневыми и красными разводами, напоминающего агат.
– Здесь вы будете в безопасности, – сказал Асат, выпуская пассажиров на пол. – 
К отверстию в полу зала не подходите. Время существования данного объёма – 
около двенадцати земных часов.
– Это и есть Лагерь? – хмыкнул Самандар.
– Лагерем является вся данная локальная интрузия, то, что вы назвали озером. Я 
сформировал лишь объём пространства с параметрами близкими земным. Прошу 
прощения за отсутствие удобств.
– Я думал, это апартаменты создателя Лагеря.
– К сожалению, мне они недоступны.
– Ладно, спасибо и за это.
– Прощайте, земляне.
Четырёхрукий исполин повернулся и с треском разорвавшейся оболочки резинового 
шара вошёл в стену зала. Исчез.
Беглецы посмотрели друг на друга.
– Уюта тут никакого, – сказал Парамонов. – Может, напряжёмся и соорудим 
какую-нибудь мебель?