Изменился и цвет неба, стал грязно-фиолетовым, с зеленоватым оттенком. Светило 
тоже претерпело трансформацию, превратилось в бледное, тусклое, бесформенное 
пятно.
Мир Ибрагима Аддина окончательно умер. Вместе с ним.
«Я жду!» – напомнила о себе птица-Зверь.
Меринов опустился на вершину плоского уступа, нависающего над горным хаосом 
мёртвой планеты, которую когда-то выбрал для поселения Ибрагим Аддин. Рядом, 
шумно хлопая крыльями, – не отличишь от живой птицы! – сел клювастый Зверь с 
узкими светящимися жёлтыми глазами. Посмотрел на человека сверху вниз. На 
мгновение душу Меринова охватил страх. Но выигрыш в случае удачи был настолько 
велик, что ради этого стоило рискнуть свободой, положением и здоровьем.
Лишь бы не жизнью! – подумал он со смешком, мимолётно, настраиваясь на 
магическое оперирование высокого уровня – вплоть до силы «дьявольского 
восхищения».
Воздух над горным разломом струнно загудел, заискрился сотнями крохотных радуг.
Фигура птицы заколебалась, как мыльный пузырь под порывом ветра, в течение 
секунды претерпела множественную трансформацию, превращаясь в череду диковинных 
существ и жутких монстров, вытянулась вверх кисейно-прозрачной лентой, 
изгибающейся, как струйка дыма над костром.
Одновременно с этим изменилась и фигура магического оператора: голова Меринова 
раздулась пузырём, превратилась в четырёхликую голову монстра, в которой мало 
что осталось человеческого.
Затем «кисейная» лента Зверя вонзилась в голову Меринова, всосалась в неё без 
остатка, и тотчас же он обрёл прежний человеческий облик. Воздух над горной 
страной перестал «корчиться» и сверкать. Процедура «перезаписи программы» Зверя 
на новый носитель – психику человека – завершилась.
Меринов постоял несколько мгновений в ступоре, продолжая зыбиться: то одна его 
рука увеличивалась в размерах и становилась прежней, то другая, то нога, то 
плечи, уши, нос, рот; впечатление было такое, будто внедрившемуся в него 
монстру было тесно в человеческом теле. Наконец, всё успокоилось.
Меринов поднёс к глазам руку, пошевелил пальцами, посмотрел на ноги, раздвинул 
губы в кривой усмешке:
– Слабая основа… – Голос оказался курлыкающим, шипящим и свистящим, как у 
астматика.
– Для моих целей сгодится, – возразил он сам себе уже нормальным человеческим 
голосом.
– Я связан… – Тот же полусвист-полушипение.
– А ты чего хотел? – Меринов дёрнул себя за нос, удлиняя его на полметра, и 
вернул обратно. – Теперь ты часть меня, причём не главная. Сиди и молчи, пока 
не выпущу. Пора возвращаться.
Светлая точка просияла в зените.
Меринов поднял голову, прищурился. Показалось, что кто-то посмотрел на него из 
глубин космоса. Но сияющая искра больше не появлялась, и он успокоился. 
Шевельнул пальцем, полюбовался на появившийся от этого ничтожного движения 
дымящийся кратер и исчез.
Вышел он, как и рассчитал, в кабинете управляющего банком «Северо-Запад». 
Открылась дверь, вбежала Инна, почуявшая изменение обстановки.
– Марат Феликсович? Я уже заждалась!
Меринов посмотрел на неё голодными глазами, и секретарша побледнела, попятилась,
 меняясь в лице.
– М-марат Ф-феликс…
– Иди сюда! – проговорил он шипящим голосом, наслаждаясь её страхом.
* * *
Неподвижность и мёртвая тишина, завладевшая планетой Ибрагима Аддина, не 
нарушались ещё несколько мгновений после исчезновения Рыкова-Меринова-Зверя. В 
небе снова просияла яркая серебряная точка, и на гребень горы над свежим 
кратером вышел из воздуха молодой человек в белом костюме, седой, с глазами 
тысячелетнего старца. Он прошёлся по каменистой поверхности гребня, хрустя 
песком и мелкими камешками, поглядывая на то, что осталось от жилища килимтарха.
 Покачал головой:
– Смерть не самый удачный способ уйти от жизни, патриарх… когда же вы поймёте, 
дураки самоуверенные, что надо объединиться?
Рядом вдруг проявился абрис светлой женской фигурки – почти прозрачный 
струящийся фантом. Тихо прозвучал нежный печальный голос:
– Опоздал?
– Они всё ещё на что-то надеются, – вздохнул молодой человек с глазами мудреца.
 – Надеются, что за них кто-то отведёт беду, уничтожит зло, восстановит 
справедливость, позволит жить как прежде. И стихи не читают.
– Что ты имеешь в виду?
– Ещё в начале века поэт[14] сказал:

Рынок? Вера? Ни хрена!
Только грозная година
Соберёт нас воедино,
Как в былые времена.
– Провидцы существовали всегда, только люди им не верят, настоящим, верят 
шарлатанам-астрологам и пустозвонам, обещающим рай на Земле. Что мы имеем на 
сегодняшний день, ИО?
– Этот сорок первый, – кивнул собеседник в белом на дымящийся кратер. – Ибрагим 
Аддин, килимтарх. Однако едва ли сообщение о гибели Аддина потрясёт уцелевших.