Феликсович. – Кстати, какие напитки предпочитаете?
– Чай.
– Инна, – вызвал секретаршу Меринов, – гостю чай, мне горячий шоколад.
– Нет, я ничего не могу вам предложить, – сказал килимтарх с заминкой, отвечая 
на первый вопрос собеседника. – Зачем вам Вещи?
– Глупый вопрос, – скривил губы Марат Феликсович. – Вы же знаете ответ.
– Допустим. Но ведь вам не удастся собрать все Вещи. Не каждый Хранитель 
окажется… в положении Никандра.
– Никандр – старый дурак! – махнул рукой Меринов. – Согласись он на моё 
предложение, остался бы жив. Нет, полез в драку. Но к чему эти вопросы, 
патриарх? Вы же не Хранитель, вам нечего бояться.
– А вы сами не боитесь, мастер, что Хранители соберутся все вместе и уничтожат 
вас?
Меринов презрительно рассмеялся.
– Хранители – трусы и себялюбцы, они не отважатся объявлять мне шактипат. Вот 
иерархи «розы» – другое дело, это сила! Но и они не станут вмешиваться в наши 
земные разборки. К примеру, вы бы вмешались?
Ибрагим Аддин подумал, качнул головой.
– Не вижу смысла.
– Вот видите? И так думает каждый иерарх. К тому же у вас своих проблем 
хватает: война с Охотником, планы Монарха…
– Это правда. Хотя Монарх вряд ли представляет для нас угрозу. По моим данным, 
его интересует Фундаментальная реальность, а не «роза».
– Ошибаетесь, патриарх. Если он изменит Матрицу, изменится и весь спектр 
отражений-реальностей «розы». Подумайте и присоединяйтесь ко мне.
– Что вы имеете в виду? – удивился килимтарх.
– Я против нового Изменения. Вот для чего мне Вещи. С их помощью я остановлю 
Монарха.
– Вы… серьёзно?
Вошла длинноногая мускулистая секретарша, подала напитки.
Маринов взял чашку с горячим шоколадом, пригубил.
– Вы, наверное, давно не посещали Землю, патриарх. Здесь многое изменилось. Я 
же хочу одного – чтобы нашу реальность оставили в покое. Вы же не хотите, чтобы 
кто-нибудь пришёл в ваш мир и начал его перестраивать в соответствии со своими 
планами?
– Разумеется, нет.
– Вот и я хочу того же.
Меринов лукавил. Ему плевать было на реальность, как она изменится в результате 
вмешательства Монарха, но ему и в самом деле это изменение было невыгодно: он 
терял власть! Но вслух об этом собеседнику он, естественно, говорить не стал.
– Странно, – покачал головой Ибрагим. – Я был о вас другого мнения.
– Увы, я тоже страдаю от человеческой неблагодарности и непонимания, – 
лицемерно вздохнул Меринов. – Завистников много, помощников нет. Ведь вы тоже 
откажетесь, не так ли?
Килимтарх помолчал, всё ещё колеблясь, неторопливо прихлёбывая чай.
– Я не знаю, стоит ли вам доверять, уважаемый иерарх, после того, что вы 
сделали. Не стоило убивать Никандра, программировать Такэду…
– С благими намерениями, патриарх, с благими намерениями. Если я не остановлю 
Монарха, его не остановит никто. Решайтесь, времени у нас мало.
– Мне нужны гарантии…
Глаза Меринова угрожающе вспыхнули, но он сдержался.
– У меня есть доступ к Интегратрону, хотите попользоваться? Омоложение вам не 
помешает. И точно так же я гарантирую вам доступ к остальным Великим Вещам, 
которые смогу найти.
Килимтарх допил чай, поднял глаза.
– Вы поколебали мою уверенность, Герман. Пожалуй, я соглашусь помочь вам. Но – 
под весомые договорные обязательства.
– Всё, что угодно! – поднял руки вверх Меринов. – Я подпишу любой договор на 
любых ваших условиях.
– Хорошо, я подумаю над текстом договора. У вас есть время?
– До пятницы я совершенно свободен, – ухмыльнулся Марат Феликсович. – А что?
– Лучше всего подписать договор у меня. Я вам покажу… одну интересную 
штуковину…
– Что именно?! – жадно спросил Меринов, раздув ноздри.
– Увидите.
– Хорошо, одну минуту. – Меринов вызвал секретаршу. – Инна, я отлучусь на пару 
часов, говори всем, что я на важной встрече.
– Может быть, я с вами? – насторожилась секретарша, кинув подозрительный взгляд 
на гостя.
– Нет, подождёшь здесь.
– Слушаюсь. – Девушка вышла.
– Я переоденусь. – Меринов скрылся в комнате отдыха, дверь в которую была 
замаскирована стеклянным панно, и вышел уже в спецкомбинезоне. – Я готов. Как 
пойдём?
– На привязи. – Ибрагим Аддин имел в виду спаренный перенос, в котором он 
должен был играть роль проводника.
– Не возражаю.
Через мгновение кабинет опустел.
* * *
«Полёт» в узком «колодце» тхабса продолжался субъективно недолго: стены