готовила… – Она умолкла, съежилась, как от удара, лицо застыло, глаза потемнели.
 Это длилось несколько секунд. Затем с большим усилием, проглотив слезы и боль, 
Тоня закончила шепотом: – Вот я и приготовила…
Тарас подошел к ней, обнял, чувствуя, как она вздрагивает, пытаясь удержать 
слезы, справиться с собой, передал ей бесконечно мягкий и доброжелательный 
импульс, погладил по плечам, по спине, успокаивая. Тоня замерла, вздохнула 
горестно пару раз и расслабилась. Проговорила виновато, касаясь губами его 
груди:
– Я думала – умру… без мамы и папы… было так плохо… жить не хотелось! Если бы 
не дядя Елисей… и не ты…
– Ничего, все будет хорошо, малыш, – сказал Тарас. – Я с тобой.
Потом они завтракали в молчании, но приступ горя уже прошел, и Тоня чуть 
оживилась, осветленная энергопотоком, к которому подсоединил ее Тарас. Дом его 
стоял в месте выхода положительной энергии земли, что намного увеличивало 
жизненный потенциал живущих в нем людей.
– Что мы будем делать сегодня? – спросила девушка.
– О, планов у нас – громадьё, – отозвался он, допивая смородиновый кисель. – 
Сначала съездим в больницу, навестим моего племянника и друга Марата. Он 
классный теннисист и хороший парень, тебе понравится.
– А что с ним?
– Попал в аварию, руку поломал, – не стал говорить всей правды Тарас. – Потом 
съездим в Суриковский художественный институт, выясним, когда там начинаются 
приемные экзамены и что нужно для поступления. Не уверен, что мы туда поступим, 
институт этот протекционный, но попробовать стоит.
– Ты же говорил, что составишь протекцию.
Он почесал в затылке, скрывая смущение.
– Понимаешь, я хотел произвести на тебя впечатление… В Суриковке у меня 
знакомых нет, а вот в Московском академическом художественном училище имени 
Тысяча девятьсот пятого года, его еще называют «девятьсот пятым», – есть. Между 
прочим, это училище заканчивали многие наши знаменитые художники – Церешвили, 
Шиловский, Слободенюк, Захаренков.
– Училище сильно отличается от института?
– Художественное – мало. Можно закончить училище, а потом поступить в 
Российскую академию живописи и зодчества на Мясницкой, если, конечно, иметь 
желание.
– Желание у меня есть, – серьезно сказала Тоня. – Только я не хочу ни у кого 
сидеть на шее. Если там есть заочное отделение, тогда буду поступать на заочное,
 чтобы учиться и работать.
– Само собой, – кивнул Тарас, улыбнувшись в душе. Он совершенно точно знал, что 
работать ей ради пропитания не придется.
Зазвонил телефон.
Гадая, кто это мог быть, Тарас вышел в прихожую, снял трубку.
– Тарас Витальевич? – заговорил характерный женский голосок. – Здравствуйте, 
хорошо, что я вас застала. Шеф хочет вас видеть.
Тарас узнал секретаршу Самсонова.
– Доброе утро, Женечка. А нельзя ему доложить, что ты меня не нашла? Я же в 
отпуске.
– К сожалению, очень важное дело, он просил вас приехать как можно быстрей.
– Что за дело?
– Какое-то жутко секретное и действительно важное.
– Хорошо, – со вздохом сказал Тарас. – Раз надо, значит, надо, еду.
Положив трубку, он вернулся на кухню.
– Тошка, меня срочно вызывает главный экоголик, побудешь одна? Я бы взял тебя с 
собой, да не знаю, когда освобожусь.
– Конечно, без проблем. У тебя классная библиотека, я с удовольствием покопаюсь 
в ней. Да и рисовать хочется. Можно я свои рисунки в спальне повешу?
– Делай все, что пожелаешь, ты здесь хозяйка. Когда вернусь, мы поедем, куда 
наметили.
Он вывел «Вольво» из гаража, закрыл ворота и двери на замки и погнал машину в 
сторону МКАД. По кольцу на работу было ехать в два раза дальше, зато дорога 
через центр требовала по причине кучи светофоров и обязательных пробок больше 
времени.
В офисе НКЭБ он появился через сорок пять минут, сразу направился к Юлиану 
Львовичу, не заходя в свой кабинет. На месте секретарши сидел незнакомый 
молодой человек в лиловом костюме с ярким зеленым галстуком.
– А где Женечка? – поинтересовался Тарас, чувствуя неясное беспокойство.
– А вы кто? – вопросом на вопрос ответил молодой человек.
– Горшин я, мне позвонила секретарша и сказала, что меня вызывает Юлиан Львович 
по важному делу.
Молодой человек странно посмотрел на него.
– Это какая-то ошибка. Женя взяла неделю отпуска на сдачу экзаменов, а Юлиан 
Львович в командировке в Питере.
Сердце дало сбой. Мгновение Тарас стоял неподвижно, вспоминая, что ему не 
понравилось в голосе секретарши, затем стремительно подошел к столу, взял 
трубку телефона и набрал свой домашний номер.
Тоня отозвалась через две минуты.
– Але, слушаю…
– У тебя все в порядке? – быстро спросил Тарас. – Никто в дверь не звонил, к 
дому не подъезжал?
– Останавливалась какая-то машина, маленький фургон, по-моему, мороженое возит,