примерно равное земному.
Озираясь по сторонам, беглецы из «экспериментальной» реальности оглядели 
огромную рубку звездолета, по форме – идеальную пирамиду с пятиугольным 
основанием, освещенную голубовато-серебристым светом, сползли со своих кресел 
странных пропорций: ни одной круглой детали или поверхности – резкие изломы 
линий, углы и ребра, отрезки прямых. Кресел было девять, и группировались они 
вокруг черного пятиугольного зеркала в полу помещения, над которым высоко 
вверху, там, где грани пирамиды сходились углом, висело еще одно такое же 
черное зеркало. Шесть кресел были пустыми, в трех сидели бывшие водители 
корабля в серо-бурых скафандрах, больше всего похожие на двуногих и двуруких 
высохших акул. Конечно, по скафандрам нельзя было судить о форме тел их 
владельцев с полной уверенностью, но впечатление «акулы» они производили 
сильное.
Не чувствуя ни брезгливости, ни отвращения, ни страха, Василий оглядел 
космонавтов, потрогал их твердые, как металл, скафандры и повернулся к Марии, 
задумчиво разглядывающей зеркало в кольце кресел.
– Ну, и где мы, по-вашему, Мари? Это действительно корабль или только результат 
работы нашего воображения? И почему я уверен, что это звездолет?
– Тхабс, – проговорил Самандар. – Его работа. Не так ли?
Девушка ответить не успела.
Пол звездолета вздрогнул. Где-то в его недрах зародился неясный шум, 
напомнивший людям стихию разъяренной толпы, стал усиливаться, приближаться, и 
вскоре в стену рубки с гулом ударил невидимый таран.
– Все-таки псы Монарха догнали нас, – хладнокровно заметил Вахид Тожиевич. – 
Наверное, придется драться. Или побежим дальше? Кстати, Котов, когда ты включал 
тхабс, ты ориентировал его на следы Соболева или нет?
– Конечно, – кивнул Василий, сжимая рукоять меча.
– Значит, Соболев был здесь?
– К чему ты клонишь?
– Надо поискать его послание. Если он на Земле предвидел наше появление и 
догадался оставить знание тхабса, то и здесь мог оставить письмо.
– Мысль хорошая, но несвоевременная. Будем отходить.
– Надо драться, к сожалению, – тихо, но твердо и виновато одновременно сказала 
Мария. – Если стая почуяла нас и догнала даже в другой реальности, она не 
отцепится.
– Почему стая?
– Психоэнергетические сторожевые псы, как правило, организованы в «стаи 
оптимального воздействия», их очень трудно уничтожить.
В стену рубки снова с гулом ударил таран, так что она загудела и завибрировала, 
и одновременно с этим ударом зашевелились в креслах высохшие трупы космонавтов.
– Берегитесь! – вскрикнула Мария. – Они способны внедряться в любые предметы!
Реакция ее спутников не заставила себя ждать. Все они были воинами, прошедшими 
хорошую жизненную школу, не исключая и Стаса, и все трое умели анализировать 
ситуацию и действовать упреждающе. Сверкнули три клинка, разваливая надвое 
бросившихся на людей «акул». Но если Василию и Самандару пришлось рубить 
ожившие трупы еще раз, «акула», против которой Стас применил синкэн-гата, 
просто разлетелась на тысячу осколков, будто глыба серого стекла.
Но на этом бой не окончился.
Третий удар потряс рубку чужого звездолета, в ее косо наклоненной стене 
появилась полусферическая выпуклость, раздулась в шар, который с чмоканием 
оторвался от стены, оставив в ней метровую дыру, и покатился на людей.
– «Печать джинна»! – отчаянно крикнула Мария, прижав к вискам ладони для 
концентрации мысли. – Не подходите к ней, попытайтесь оттолкнуть!
Василий и Самандар поняли девушку сразу, обрушив на серый зернистый шар свои 
ментальные поля, заставив его двигаться по спирали, и увидели «печать джинна» в 
действии. Кресло, оказавшееся на пути шара, просто исчезло. Затем наступила 
очередь останков «акул» и еще одного кресла, которое, вдруг ожив, шарахнулось 
прочь, но не успело.
«Волки от испуга скушали друг друга», – вспомнил Василий с внутренним смешком 
детские стихи. В следующее мгновение он метнул в шар одну из светозвуковых 
гранат размером с грецкий орех.
Граната исчезла внутри серой опухоли и, вероятно, взорвалась, но люди не 
увидели вспышки и не услышали звука, только шар при этом на мгновение вырос в 
объеме и снова опал, продолжая двигаться по рубке. Граната подействовать на 
него не могла.
– Вахид, сзади! – увидел Василий выползавшую из дыры в стене рубки многоногую 
тварь.
Самандар оглянулся и устремил на нее свой меч.
– Стас, зацепи этот б…ский шар!
Стас, давно ждавший удобного момента, прыгнул из-за кресла, которое миновала 
живая ловушка, сделал выпад и уколол шар «в спину».
С диким воплем, от которого у людей зашевелились волосы на голове, шар оброс 
длинными черными шипами, превращаясь в гигантского ежа, и тут же сжался в точку,
 исчез, обдав напоследок рубку волной холода. Стас остановился, зачарованно 
разглядывая на полу морозный след «печати джинна», стягивающийся вокруг черной 
точки, и был подстегнут возгласом Котова-старшего:
– Помогай!
Праздновать победу над «печатью джинна» было некогда. Псы стаи рвались в рубку, 
и было их много, а остановить их обычные мечи не могли, могли только сдерживать 
атаки. И Стас включился в бой, охваченный холодной яростью человека,