провел получасовой сеанс медитации, настраивающий организм и восстанавливающий 
силы после любой тяжелой работы. Позанимавшись со снарядами в спорткомнате, он 
влез в ванну и включил душ, вдруг вспомнив свое детство.
Родился Вахид Тожиевич в Фергане, в узбекской семье, в пятьдесят третьем году, 
в год смерти Сталина, хотя сей факт никак не отразился на его личной судьбе. В 
детстве он любил подвижные игры, с удовольствием бегал, лазил по деревьям, 
плескался в арыках, для остроты ощущений мог перебежать дорогу перед близко 
идущим автомобилем или отправиться ночью в какое-нибудь глухое место, чтобы 
встретить привидение.
Такие забавы, естественно, доставляли родителям немало волнений и головную боль,
 однако мальчишка об этом не задумывался, впоследствии так и не привыкнув 
думать о других. Рос он любимцем отца, с матерью у него складывались просто 
ровные отношения. Он выслушивал ее наставления, в споры не вступал, но 
требования выполнял далеко не всегда.
Читать будущий Посвященный в тайны Внутреннего Круга начал с трех лет, увлекся 
приключениями и фантастикой – наиболее соответствующими его беспокойной натуре 
видами литературы. В шесть лет пошел в школу, развитый не по годам, и в тот же 
год отец привел мальчишку в первую в его жизни спортивную секцию – 
легкоатлетическую; к тому времени семья переехала в Ташкент. Но легкоатлетом 
Вахид не стал. В восемь лет он был замечен тренером национальной сборной 
Узбекистана по боксу и приглашен в команду, с чего и начал свою карьеру мастера 
боевых искусств.
В десять лет отец познакомил его с иранцем Самаком, потомком айяров, еще в 
тринадцатом веке создавших систему «мусульманского ниндзюцу». Иранец обучил его 
всему, что знал сам. Айяров не зря нанимали местные власти в качестве 
полицейской и военной разведки, а также для диверсионных и террористических 
актов, освобождения пленников и захвата «языков». Айяры умели практически все, 
что позднее стали культивировать у себя на родине японские ниндзя: проникать в 
закрытые помещения и даже в крепости; набросив аркан на выступ стены, мгновенно 
взбегать на нее; открывать любые замки; пользоваться системой колодцев и 
водостоков; производить подкопы и разбирать фундаменты протискиваться в 
небольшие отверстия и узкие щели, и так далее, и тому подобное. Естественно, 
научился всему этому и молодой Самандар.
В пятнадцать лет он попал во Вьетнам (отец получил туда назначение в составе 
отряда советских военных инструкторов) и три года занимался вьетнамскими видами 
рукопашного боя во туат и вьетводао, восхитив наставника быстрым ростом своего 
мастерства. К этому возрасту Вахид уже владел английским, вьетнамским и 
корейским языками и читал запретную по тем временам оккультную, мистическую и 
эзотерическую литературу. Учитель – буддийский монах Вонгван нашел его сам.
Два года Самандар провел в буддистском монастыре Хваран на севере Кореи, изучая 
стили борьбы субак, куксуль и тхэккён, затем переехал в Китай, где еще два года 
занимался кэмпо стиля харимау под руководством мастера Юй Вана.
В тысяча девятьсот семьдесят пятом году Вахид вернулся в СССР, поступил в 
Ташкентский госуниверситет на философский факультет и закончил его в 
восьмидесятом, будучи уже известным в Средней Азии специалистом по восточным 
единоборствам. В восемьдесят первом он снова уехал в Китай, где овладел кунг-фу 
и диммаком – мастерством точечных ударов, а оттуда переместился в Малайзию, за 
год освоив одно из самых загадочных – для непосвященных – направлений стиля 
пенчак-силат – силат буах, «смертельный силат».
За семь лет Самандар объехал чуть ли не всю Восточную Азию – от Японии и 
Таиланда до Индии и Индонезии и вернулся в Союз мастером, равных которому 
набралось бы в Азии не более десятка человек. Но об этом знали очень немногие 
люди, в том числе адепты Круга, заметившие целеустремленность молодого человека,
 его интерес к эзотерике и готовность к духовному контакту. В девяносто первом 
году, накануне развала СССР, Самандар стал Посвященным I ступени Внутреннего 
Круга и переехал из Ташкента в Москву, где возглавил институт азиатских 
единоборств, впоследствии ставший Международным исследовательским центром 
боевых искусств.
Достигнув пятидесятилетнего рубежа, Вахид Тожиевич так и не женился, уж слишком 
тщательно он подходил к выбору подруги жизни. Ему была нужна женщина с богатым 
духовным миром, послушная, аккуратная, чистоплотная в быту и красивая. Таковых 
долго не находилось. А когда он наконец познакомился с Ульяной Митиной, ставшей 
Посвященной в двадцать пять лет, то есть – непозволительно рано, и готов был 
предложить ей руку и сердце, появился Василий Балуев, ганфайтер-волкодав, 
сотрудник ФСБ, мастер рукопашного боя. Ульяна, и без того питавшая к Вахиду 
Тожиевичу лишь дружеские чувства, вовсе перестала смотреть на директора МИЦБИ 
как на представителя мужского пола…
Приняв ванну, Вахид Тожиевич придирчиво осмотрел себя в зеркале, увидел 
мускулистое, без капли жира, смуглое, сильное тело, пожал плечами и оделся. Не 
то чтобы он не понимал женщин – он не понимал Ульяну, обратившую внимание на 
Балуева, человека безусловно одаренного, но не более самого Самандара и к тому 
же не посвященного в тайны Круга. О том же, что девушка нашла в Балуеве, кроме 
молодости и настырности, Вахид Тожиевич размышлять не любил. Да теперь это и не 
имело значения. Десять лет назад Ульяна ушла в «розу реальностей» вместе с 
Соболевым, Иваном Парамоновым и Кристиной, и соперникам, стечением 
обстоятельств превращенным в сотрудников и единомышленников, возродившим 
«чистилище», делить стало нечего.
После ванны Вахид Тожиевич уселся в кабинете на циновку в позе лотоса и провел 
еще один сеанс медитации, тренируясь в переносе сознания на «брюшной уровень».
В конце двадцатого века ученые-нейробиологи обнаружили у человека еще один