названием «мраморный» (теплое молоко в количестве трех ложек наливается на дно 
чашки, затем осторожно добавляется сваренный кофе, причем не перемешивается) и 
спустился во двор, к машине. В девять часов он был уже у Самандара в институте.
Кабинет Вахида Тожиевича напоминал вычислительный центр, музей боевых искусств 
с образцами почти всех видов холодного оружия и тренировочный зал одновременно 
– в миниатюре, конечно. Однако директор МИЦБИ мог здесь и тренироваться, и 
медитировать, и работать на компьютерном комплексе («Конан-2010»), и принимать 
гостей, в том числе зарубежные делегации.
– Вы, как всегда, точны, Василий Никифорович, – встретил он Васю в приемной и 
проводил в кабинет. – Человечество, как правило, делится на два типа людей: на 
тех, кто приходит на час раньше, и на тех, кто на час опаздывает. Приходящих 
точно – единицы. Вы из их числа, приятное исключение, так сказать.
– Спасибо, – хмыкнул Вася. – А что это вы на «вы», дорогой Вахид Тожиевич? Мой 
статус за ночь изменился? Или произошло что?
Самандар растянул в улыбке узкие губы.
– Второе. Кофе хочешь? Я, конечно, не такой мастер, как ты, но кое-чему 
научился.
Кофе уже дымился в чашках на столике в углу кабинета. Вася взял чашку, 
отхлебнул, пробуя на вкус, кивнул.
– Ты хороший ученик, Учитель. Так что стряслось все-таки?
– Убит еще один кардинал Союза Девяти.
– Кто?!
– Отец Мефодий, в Ярославле.
– Кто его убил, когда, зачем?
– Информации ноль, только факт убийства. Ему всадили две пули в голову.
Вася помолчал, прихлебывая напиток и уже не чувствуя его вкуса.
– Что это может означать?
– Не знаю. Кто-то начал отстреливать кардиналов – это единственное, что 
известно. Может быть, сработал какой-то вариант Закона справедливости, может, 
это следствие того, что в «розу» ушел Соболев…
– А говорил, что не веришь в то, что он жив.
– Шанс, что наши друзья живы, наверное, есть. В одном я твердо уверен: виновник 
всего происходящего в нашей реальности – Соболев. Он инициировал эйнсоф – такая 
информация прошла по астралу, это совершенно точно. Что и породило 
лавинообразный процесс ослабления Закона возмездия.
– Ты забываешь, что, во-первых, он сделал это не ради любопытства, а ради 
спасения друзей, в том числе нас с тобой, а во-вторых, сумел предупредить 
многие намечавшиеся беды. Он не виноват, что земной социум пошел вразнос. Как 
говорится: не всяк злодей, кто часом лих. За что ты не любишь Соболева?
Самандар допил кофе, оставаясь невозмутимым, сел за свой стол, включил 
компьютер.
– Я его не не люблю, я его боюсь. Итак, с чего начнем?
– С оценки и анализа последствий воздействия нашей ККК на реальность.
Вахид Тожиевич отнял руки от клавиатуры компьютера, внимательно всмотрелся в 
колючие глаза Василия.
– Что ты хочешь сказать?
– Тебе не кажется, что по большому счету мы, то есть наша команда контркрим, – 
тоже зло? Ну, или крайнее проявление дуализма. Ведь мы действуем теми же 
методами, что и наш противник.
Самандар в задумчивости склонил голову набок, разглядывая сумрачное лицо Котова.

– В сущности, ты, наверное, прав. Мы – часть зла, вынужденная сражаться с 
другим злом. Ну и что из этого следует?
– Наша война бесперспективна. Преступность будет существовать всегда, пока 
государство действует в рамках правовых норм и законов. Конкретно: нынешней 
власти выгодна рыковская СС, потому что государственная Сверхсистема хочет того 
же, что и она, – чтобы каждый человек стал киборгом, зомби, прогнозируемым и 
управляемым, поэтому мы вечно будем бороться с последствиями.
– Ну?
– Необходимо уничтожить причину.
– Свежая мысль. Когда пришла?
– Только что, – признался Василий.
– И как ты себе представляешь уничтожение причины?
– Надо выйти на Монарха и убедить его сделать новое изменение – в сторону 
усиления Закона справедливости. Ведь ему все равно, в какую сторону 
поворачивать колесо истории в нашей реальности, если он, как утверждал Соболев, 
чистый экспериментатор. А в этом направлении он еще не шел. Какая ему разница, 
куда направить эволюцию социума? В сторону усиления Принципа дьявола или в 
сторону подъема Закона возмездия.
Самандар вздернул бровь, продолжая изучать лицо напарника, медленно проговорил:
– Иногда ты меня удивляешь, Василий Никифорович.
– То же самое говорила и Уля, – буркнул Вася, и между мужчинами проплыла 
призрачная фигура девушки, забыть которую не могли оба.
Помолчали. Потом Самандар снова повернулся к экрану компьютера.
– Возможно, твоя идея – единственное средство для лечения нашей больной 
реальности. Только она трудно реализуема.
– У нас есть тхабс Соболева.
– Ну и что?
– Проберемся в «розу», найдем Монарха…
– Почему ты уверен, что Монарх нас послушается? И почему сам Соболев не сделал