восстановившийся полностью, сопротивлялся активному энергопотреблению. Пришлось 
дать телу и мозгу отдых, уходя в медитационный транс и сократив до минимума 
потребление кровью кислорода. Если бы кто-нибудь сейчас вошел в камеру и 
осмотрел пленника, он решил бы, что тот умер: температура тела упала до 
тридцати градусов, пульс не прощупывался, сердце работало в ритме пяти-шести 
ударов в минуту, легкие не дышали.
Вышел из транса Матвей через два часа, сразу почувствовав себя бодрым и полным 
сил. Но для определения своего положения ему был нужен выход в астрал, а этого 
он как раз сделать не мог из-за риска обнаружения кардиналами Союза Трех, 
наверняка контролирующими всплески пси-полей на своей территории. Тогда он 
пошел другим путем – сосредоточился на меозе, открывая душу экстатическому 
восприятию информации и энергии ментала, и стал пробовать открыть двери. 
Обнаружить себя при этом он не боялся, его мозг в данном случае служил лишь 
приемной антенной, настроенной на определенный «личный» диапазон вибраций 
ментала. Однако состояние меоза ему удалось поддерживать всего несколько минут, 
на большее не хватило сил. Все-таки он был еще очень слаб и не «собрал всего 
себя» в одно целое, в личность. Слишком сильной оказалась «темная передача» – 
кодирующая программа пентарха, с одной стороны, дезорганизующая волю, с другой 
– в случае попыток неподчинения приказывающая Соболеву умереть. Ему удалось 
отстроиться от приказа умереть, но еще долго предстояло очищать глубины психики 
от «шлаков» влияния этой злобной программы.
И все же сдаваться Матвей не собирался. Даже в положении осы в бутылке он мог 
сопротивляться, просто надо было сконцентрировать постоянно расплывающуюся волю,
 разбудить резерв сил и начать действовать. Пентарх долго ждать не станет, 
спустится вниз, чтобы убедиться в смерти соперника… или в его воскрешении. А 
еще одной кодоновой атаки Матвей выдержать уже не сможет.
В девять часов вечера – по своим внутренним часам – он начал второй этап борьбы 
за жизнь. Механизмы, управляющие дверями, не были заблокированы, можно было 
попробовать их включить дистанционно. Дверь, ведущую к лифту, а оттуда скорее 
всего в покои президента, Матвей оставил на потом, ее включение наверняка 
контролировалось из кабинета Шароева, а преждевременно привлекать его внимание 
не хотелось. Поэтому пленник занялся металлической дверью, имеющей с той 
стороны кнопку включения. В принципе он, наверное, смог бы на пределе желаний и 
возможностей просунуть руку сквозь металл в районе расположения кнопки, но не 
знал, как воспользоваться оказавшейся снаружи кистью. В «бесплотном» состоянии, 
то есть в состоянии резонанса колебаний атомов и молекул руки с атомами металла,
 палец должен был пройти сквозь кнопку, не вдавив ее, а как сделать его плотным 
отдельно от всей кисти, Матвей не имел понятия.
Проанализировав эту возможность, он решил действовать иначе и сосредоточился на 
электрическом контуре кнопки включения. Очень сильно мешало то обстоятельство, 
что дверь была из стали, она экранировала электромагнитные поля и гасила 
электростатические заряды. Лишь спустя полчаса Матвей обошел это препятствие, 
создав участок, свободный от блуждающих электронов, и образовав ложную цепь 
включения.
Привод двери загудел, дверь медленно сдвинулась с места, образовала 
десятисантиметровую щель и остановилась. В лицо Матвею брызнул показавшийся 
нестерпимо ярким свет. А в щель на него глянул охранник с отвисшей челюстью, на 
которого включение двери произвело впечатление разорвавшейся бомбы.
Не получив подтверждения команды, дверь начала закрываться, и Матвей едва успел 
передать охраннику раппорт подчинения и приказать ему открыть дверь. Охранник, 
превратившийся на время в зомби, подчинился. Матвей оказался в тесной каморке с 
единственным стулом и столом, на котором лежала кипа журналов. Дверь из каморки 
в коридор тоже была заперта, но она уже не могла быть для пленника непроходимым 
препятствием.
– Везет всегда тем, кто подготовлен, – назидательно сказал Матвей тупо 
застывшему верзиле в черном комбинезоне. – Снимай мундир.
Через несколько минут он переоделся, затолкал охранника на свое место, напялив 
на него свой костюм, придал лицу сходство с лицом парня и открыл дверь в 
коридор. Он не собирался идти выяснять отношения с кардиналами чеченского Союза 
Неизвестных, а тем более с пентархом, он хотел просто уйти по-английски из 
дворца и так же тихо убраться из Чечни.
Уже закрывая за собой дверь, Матвей вспомнил о бутылке с пепси-колой, вернулся, 
выпустил осу, еще раз подивившись, как она умудрилась проникнуть в подземный 
бункер. И в этот момент словно гигантская пушистая лапа мягко придавила его к 
полу камеры. Матвей напрягся, сбрасывая с себя эту «лапу», и понял, что пентарх 
разгадал намерения пленника.
* * *
Дьявол «оскалил клыки», то есть пентарх почуял их, когда Посвященные вошли в 
помпезную приемную президента, выключая сознание всех, кто там находился. Затем 
открылась дверь кабинета и на пороге возник Везирхан Шароев, сверкающий взгляд 
которого, казалось, способен прожигать тела людей насквозь. Пентарх понял все 
мгновенно и не стал ждать, пока четверка врагов возьмет инициативу в свои руки, 
он решил атаковать первым и «поставить наглецов на место». На Василия он 
внимания не обратил и сделал большую ошибку, потому что Балуев, инстинктивно 
прикрывшись «щитом» – пси-блоком, которым владел, не осознавая этого, тоже не 
стал ждать развития событий, а сразу ответил броском каменного окатыша. И это 
простое движение, пропущенное пентархом именно в силу его простоты и 
безобидности, по сути, сыграло решающую роль в развернувшейся пси-битве.
Камень попал Шароеву точно в переносицу, в точку инь-тан или трикутта, 
вызывающую болевой шок и смерть. Удар, конечно, не причинил вреда пентарху, но