человека, рискнувшего заглянуть в нее.
Окончательно рассвело, когда они оставили горшинский «Порше» в сотне метров от 
дачи майора, окруженной глухим и высоким деревянным забором. Никто не 
встретился им на пути, обитатели дачного поселка, одного из самых красивых в 
округе, расположенного в сосновом бору на берегу Москвы-реки, в такое время еще 
спали.
– Прямо-таки прайм-тайм[17], – вполголоса пошутил Горшин.
– Самое время, – согласился с ним Матвей.
Одеты они были по-летнему, в джинсы и футболки: белую – Тарас, голубую – 
Соболев. Оружия не брали, кроме нескольких метательных звездочек. Медленно 
прошлись вдоль зеленого забора, вслушиваясь в тишину поселка, вглядываясь в 
глубины строений и леса: оба перешли в состояние самадхи или, как больше привык 
называть это состояние Матвей, в меоз. У ворот с резным верхом, двумя закрытыми 
амбразурами, открывающимися изнутри исполнительным механизмом по радиокоманде, 
остановились.
Дача Шмеля охранялась, но охранников было всего четверо – все молодые 
женщины! – и трое из них спали сладким сном в летнем домике, приспособленном 
под сторожку. Бодрствовала лишь одна супергерл, одна из тех, с кем Соболев уже 
встречался в прошлой жизни. Она распевала и расхаживала по территории дачи 
(четыре сотки всего, двухэтажный коттедж, несколько сосен и берез, ни одного 
плодового дерева, ухоженные, посыпанные мелким гравием дорожки, молочно-белые 
шары фонарей вдоль них, сторожка, веранда с камином).
Шмель располагался на втором этаже дома, в одной из трех спален, причем был там 
не один – еще с одной герл, но, судя по звукам, долетавшим из коттеджа, не спал.

– Любвеобилен майор, – покачал головой Горшин. – И неосторожен. Пошли?
Матвей предупреждающе поднял палец.
Охранница во дворе прекратила напевать, достала рацию, сказала: «Иду», – и 
бегом направилась к зданию. Перехватчики переглянулись.
– Вот теперь пора!
Горшин подошел к воротам, сосредоточился и включил дверной механизм. Ворота 
дрогнули, приоткрылись. Один за другим молодые люди проскользнули на территорию 
дачи, контролируя каждое движение находящихся здесь людей, и в темпе ворвались 
в коттедж.
Коридор с рядом дверей, слева кухня, за ней туалет и ванная комната, лестница 
наверх, справа игровая комната, спальня, большой каминный зал с выходом на 
веранду. Апартаменты майора явно были скромнее, чем у генерала Ельшина.
Тарас ткнул пальцем в лестницу, но Матвей и сам почувствовал приближение 
чужого: по лестнице спускалась рослая девушка в наспех накинутом полупрозрачном 
халатике, та самая, что ублажала майора. Вряд ли она успела понять, в чем дело, 
когда перед ней возникла стремительная тень и лба коснулся чей-то горячий палец.
 Уснула она мгновенно. Матвей подхватил сожительницу Шмеля, уложил в коридоре 
на ковер, метнулся следом за Горшиным, который успел подняться на второй этаж.
Из спальни доносились хриплые стоны, хозяин уже занимался любовью с вызванной 
охранницей, и гости снова обменялись взглядами.
– Силен майор! – кивнул на дверь спальни Горшин. – Всю ночь развлекался, еще и 
на утро силы остались.
Матвей рывком открыл дверь, шагнул в комнату, почти полностью занятую огромной 
кроватью, и остановился. За ним вошел Горшин.
Девушка сидела на майоре верхом, работая, как машина, и тот заметил гостей 
сразу, только не сразу сообразил, кто они такие и как здесь оказались. Затем 
масленая пелена удовольствия сползла с его глаз, он рывком сбросил с себя 
неутомимую герл и метнулся к тумбочке, на которой лежали пистолет «волк» и 
хищно-красивый, необычных очертаний, гипногенератор «удав», называемый в 
просторечии «глушаком». До тумбочки, однако, Шмель не добрался, остановленный 
мощным ударом Горшина, от которого он перелетел кровать и врезался спиной в 
батарею отопления.
– Таких ботинок отрезвляет лучше, – хладнокровно сказал Тарас в ответ на взгляд 
Матвея, и тот с ним согласился, одним движением успокаивая метнувшуюся к нему 
девицу, такую же рослую, мускулистую, с крутыми бедрами, умеющую драться не 
хуже тренированного мужика, но не имеющую понятия о технике усыпляющего касания.

– Кто вы такие? – Шмель попытался проскользнуть мимо Матвея к подушке, под 
которой лежал тонкий пенальчик рации, – Тарас достал его, – не смог и сел на 
полу у стены, держась за скулу, куда угодил носок туфли Горшина.
– Вопросы будем задавать мы, – вежливо сказал Соболев. – Если вы не возражаете. 
Мы знаем, кто вы, на кого работаете и откуда вернулись, поэтому наши интересы 
лежат в другой плоскости. Согласны отвечать добровольно?
– А если откажусь? – хмыкнул Шмель, пытавшийся сообразить, что надо утренним 
гостям. По всей видимости, он их не боялся, пребывая в полной уверенности, что 
контора за его спиной столь серьезна, что может достать кого угодно и где 
угодно. Впрочем, так оно и было, с небольшой разницей: утренние визитеры не 
были обычными людьми.
Матвей, просчитавший все движения души майора, повел глазами в сторону 
«глушака» на тумбочке.
– Это гарант того, что вы не откажетесь. А не поможет, найдем что-нибудь 
помощней, «болевик», например.
Физиономию Шмеля перекосило в другую сторону, но, надо отдать ему должное, 
держаться он умел.
– Похоже, мы работаем на одну и ту же фирму. Не боитесь, что я вас найду…