– Вы действительно знаете, где я живу, что лишний раз подтверждает вашу историю.
 Однако я не уверен, что мы с Улей согласимся стать рекрутами вашей «армии 
спасения человечества». Жизнь слишком дорогая штука, чтобы тратить ее на 
какие-то там разборки с кем бы то ни было.
– Я вас понимаю, – кивнул Матвей. – Но совершенно точно знаю, что жизнь 
приобретает значение лишь в том случае, когда мы сталкиваемся лицом к лицу с 
конфликтом между желаниями и действительностью. Это не мои слова, а изречение 
Дао, и оно проверено много раз, в том числе и мной. До встречи, Иван 
Терентьевич. Просьба остается в силе – проанализировать все сообщенные мной 
факты и сделать вывод. Вот вам мои московский и здешний телефоны. Звоните, 
когда сочтете нужным. Запоминайте номера.
Матвей пожал руку Посвященному, протянул ему листок бумаги с номерами, подержал 
перед глазами, скомкал, и в следующее мгновение комок вспыхнул на его ладони, 
сгорел без следа.
– Всего доброго.
Машина уехала, унося возмутителя спокойствия, а Иван Терентьевич остался стоять 
в глубокой задумчивости, глядя ей вслед.
Глава 9
КТО НЕ СПРЯТАЛСЯ, Я НЕ ВИНОВАТ
Им не пришлось преодолевать двадцать километров пешком от точки высадки до 
Кали-Юрта.
Нацепив зеленые повязки, сняв шлемы и надвинув на головы «чеченки» – вязаные 
шапочки с прорезями для глаз, они вышли из распадка на дорогу, соединявшую 
Кали-Юрт и Ачхой-Мартан, и остановили первую попавшуюся машину, которой 
оказался старенький почтовый «газик», по сей день называемый в народе «козлом». 
Водитель-чеченец, привыкший, очевидно, каждый день встречаться с группами 
боевиков, то бишь «солдат свободы», поворчал, но препятствовать посадке 
девятерых «солдат» не стал, и группа, не без труда разместившаяся в провонявшем 
бензином, смолой и дымом «козле», спокойно доехала до селения, состоящего из 
двух десятков каменно-глинобитных разнокалиберных домиков, расположенных в три 
яруса на крутом склоне горы.
Пока ехали, водитель успел рассказать все местные новости, а также нарисовать 
схему охраны селения, в котором отдыхали некие высокопоставленные гости. Что за 
«гости», водитель не знал, зато знали перехватчики. Кали-Юрт использовался ЧАС 
как запасной командный пункт и одновременно «курорт» для особо отличившихся 
«солдат свободы», в первую очередь – иностранных наемников. По данным 
Ибрагимова, в настоящий момент здесь находилось человек десять «диких гусей», в 
том числе интересующие майора лица: эстонец Ильмар Кулдсепп и афганец-талиб Нур 
ад-Дин Исмаил Мухаммад.
Поскольку сведения об использовании Кали-Юрта в качестве «санатория» считались 
секретными, а совсем недалеко отсюда, в пятнадцати километрах южнее, 
располагалась еще одна база ЧАС, охранялось селение слабо, всего лишь одним 
постом на въезде. Пост – кольцевая стена из камней и мешков с песком – занимал 
одну из скал, нависавших над дорогой, и мог перекрыть пулеметным огнем все 
подходы к селению. Дежурили там трое бородатых парней в российском камуфляже, и 
чувствовали они себя вполне комфортно и спокойно, не ожидая появления опасных 
гостей. Один из них спал в тени стены (и виден снизу не был), второй курил, 
опираясь на станок крупнокалиберного пулемета, третий смотрел на приближавшийся 
«газон» в бинокль.
– Приготовились, – буркнул Ибрагимов.
Роли в предполагаемой операции были расписаны заранее, и вопросов не возникло. 
Каждый из членов отряда не раз участвовал в подобных операциях и не нуждался в 
советах.
Охранник все же остановил машину жестом, понятным всем, – палец на спусковой 
крючок автомата. Но так как до скалы с укрепгнездом было далековато для 
скоростной атаки – около сорока метров, Ибрагимов ткнул стволом винтовки 
водителя в спину и приказал тихо ехать дальше. «Козел» остановился лишь тогда, 
когда бородач развернул в их сторону ствол пулемета с дырчатым кожухом 
пламегасителя. Зато до скалы теперь оставалось всего метров пятнадцать, а 
селение скрылось из глаз за подъемом на перевал.
Первой из машины вылезла женщина-проводник, сняла шапочку, так что черные, с 
рыжеватым отливом волосы рассыпались по плечам, потянулась, помахала рукой 
охранникам, остолбеневшим от неожиданности, и этого мгновения оказалось 
достаточно, чтобы давно целившиеся сквозь щели брезентового верха кабины Шмель 
и Тамерлан выстрелили.
Негромкие хлопки выстрелов, слившиеся в один, падение тел, удары о камни, 
тишина.
– Порядок, – сказал Ибрагимов.
В тот же миг Василий, заметивший краем глаза движение на скале, рванул дверцу, 
выпрыгнул и в прыжке метнул вверх сангакухо[7]. Высунувшийся из-за мешка с 
песком третий охранник успел нажать на курок автомата (новейший отечественный 
«никонов»!), но звезда сякэна вошла ему в бровь и навсегда отбила охоту 
cопротивляться. Вася сбил с ног женщину, вскочил, готовый стрелять или метнуть 
сюрикэн, замер, прислушиваясь к долетавшим из селения звукам. Застыли и 
остальные, ожидая развития событий. Однако ничего не произошло, только у 
охранника под скалой запищала рация.
Перехватчики переглянулись. Ибрагимов кивнул второму проводнику, тот метнулся к 
убитому, достал из кармана на груди рацию, выслушал, буркнул что-то по-чеченски,
 выключил, показал три пальца.
– У нас всего три минуты, пока они не опомнились, – сказал майор.