славы, ни благодарности, только забвение… или ненависть. И сдается мне, вас 
забрасывают с другой целью, не ради восстановления справедливости.
– А ради чего?
– Ради далеко идущих политических амбиций. Высокая политика всегда была и будет 
грязью, которую разгребают профессионалы, такие, как мы с тобой. А 
исполнителями всегда жертвуют в первую очередь.
Василий отвернулся, закрыл сумку.
– Пошли, я готов.
– Не откажешься?
Они вышли из квартиры, спустились вниз, сели в соболевскую «Таврию», уже 
отремонтированную Ильей Муромцем. Еще живым и здоровым. Ответил Балуев уже в 
машине:
– Ты бы на моем месте тоже не отказался. Да и почему ты уверен, что избранный 
мною Путь воина противопоказан мне?
– Два года мы прошли с тобой бок о бок, парень, и ты избрал в конце концов 
другую дорогу… хотя реализовать замыслы нам не дали.
– Вот видишь. А советуешь мне идти в другую сторону. Какой же Путь ты мне 
советуешь пройти?
– Ненасилия.
Василий фыркнул.
– Это речь проповедника, а не воина.
– Потому что я знаю, что говорю. Тебе все же придется когда-нибудь выбирать, но 
лучше бы ты сделал это раньше.
– А ты выбрал?
Машина выехала на Волоколамское шоссе, Соболев прибавил скорость, помолчал, 
потом коротко бросил:
– Да.
Вася покосился на его безмятежное, удивительно спокойное лицо уверенного в себе 
и уравновешенного человека со светящимися голубизной глазами.
– И что это за Путь, если не секрет?
– Избегающего Опасности.
Вася открыл рот, чтобы пошутить, но еще раз глянул на профиль водителя и 
передумал. Ему вдруг на мгновение показалось, что они и в самом деле знакомы 
очень давно.
Глава 5
ВЗАИМОИСКЛЮЧАЮЩЕЕ ПЛАНИРОВАНИЕ
Очередное совещание «полного квадрата» «чистилища» происходило на квартире 
Дмитрия Васильевича Завьялова, занимавшего пост референта премьер-министра и 
одновременно кресло координатора «Стопкрима». Четверо комиссаров уже прибыли, 
ожидали пятого, Тараса Витальевича Горшина, получившего за глаза кличку Граф.
Скучающий комиссар-пять Владимир Эдуардович Боханов, он же президент Центра 
нетрадиционных технологий, бросил листать журнал, отечественный вариант 
«Плейбоя», и шумно вздохнул.
– Не начать ли нам, благородные доны? Если Граф задерживается, значит, 
существует веская причина задержки. А для наших обсуждений он в принципе и не 
нужен.
– Согласен, – проворчал потеющий Глеб Максимович Музыка, полковник милиции и 
комиссар-три по рангу «чистилища». – Что в повестке дня?
Горшина он недолюбливал и давно лелеял мечту заменить его своим зятем, главным 
военным экспертом Комитета по новым военным технологиям при Министерстве 
обороны.
– В настоящее время мы ведем двадцать четыре бандлика[4], – начал Завьялов, 
включая компьютер. – Я поработал вчера и разбил все дела на три группы. В 
первую вошли текущие важняки по госучреждениям: милиция, суды, прокуратура, 
Госдума. Во вторую – бандитизм и терроризм. В третью – деятельность «Купола». 
Приоритетным, конечно, является направление на ликвидацию «Купола», но в каждой 
группе есть одно-два наиболее важных дела. В первую очередь рассматриваем 
столичные проблемы, потом областные и в последнюю очередь общероссийские.
– Я бы сделал исключение, – негромко сказал комиссар-два Герман Довлатович 
Рыков, занимавший пост начальника информационного бюро Управления «И» ФСБ. 
Тихий и незаметный, он тем не менее обладал мощной убеждающей силой и 
настойчивостью, так что иногда казалось, что именно он руководит «Стопкримом», 
а не Завьялов.
– Герман, ты меня удивляешь, право слово, – хмыкнул Боханов. – Еще не было 
случая, чтобы у тебя не появилось особое мнение.
– Пусть говорит, – хладнокровно отнесся к реплике Завьялов.
– Я бы выделил в группу особо важных дел четыре, – продолжал Рыков. – В порядке 
очередности: «Журналист», «Палач», «Насильник» и «Грязный ствол».
Завьялов вывел на дисплей одно за другим перечисленные дела, и комиссары еще 
раз перечитали, о чем идет речь.
Дело «Журналист» было заведено на мэра Владивостока Кривошеина, имеющего не 
только поддержку губернатора края, но и мощное кремлевское прикрытие, не 
позволяющее довести до конца уголовные дела, связанные с расследованием 
криминальных деяний чиновников краевой администрации. Суть дела сводилась к 
следующему.
Молодой девятнадцатилетний журналист Алексей Судаков выступил на радио с 
критикой мэра, обвинив его в злоупотреблении служебным положением (фактов 
хватало: от строительства дач и бассейнов за государственный счет до 
прокручивания государственных же денег в коммерческих структурах). В тот же 
вечер глава города вызвал журналиста к себе в кабинет и, не выбирая выражений,