вверх тело, казавшееся глыбой мертвого металла…
балки обломились, и снова, отчаянно извернувшись, Матвей поймал брошенную 
«сверху» – в пустоту – веревку, затормозил падение и стал подниматься вверх, 
уже почти не дыша, на пределе сил и воли…
голова пробила толстый слой льда, закрывшего «полынью пустоты», которая 
продолжала засасывать его, растворять в себе, испарять и развеивать по 
гигантским объемам чужого сознания…
уши взорвались от собственного крика…
грудная клетка выгнулась дугой, сотрясаемая бешено заработавшим сердцем…
глаза резануло нестерпимо ярким светом…
что-то щелкнуло…
горло перехватило такой болью, что он снова едва не нырнул в омут беспамятства…
и все стихло!
Свет в глазах померк, но последним усилием воли Матвей раскрыл их, увидел 
склонившееся над ним лицо Горшина и окончательно ушел, вполне осознавая, что 
его спасли от чего-то неизмеримо более жуткого, чем смерть!
Пришел в себя он через несколько минут, с удивлением обнаружив, что все еще 
сидит в кабинете перед выключенным компьютером, а рядом на гостевом диванчике 
удобно расположился Тарас Горшин и с видимым удовольствием пьет кофе. Заметив, 
что хозяин зашевелился, подал ему чашку с напитком, сваренным так, как любил 
варить сам Соболев, – на песке, с пенкой.
– Ну как тебе знакомство с Конкере?
Матвей отхлебнул кофе, не чувствуя его вкуса, блаженно закрыл глаза и не 
отвечал, пока чашка не опустела.
– Спасибо, Граф. Как это ты умудряешься везде успевать?
– Я знал, что ты захочешь распаковать файл и поговорить с Монархом, и ждал 
момента… тут неподалеку живет моя приятельница. Ну а дыхание Монарха не 
почувствовать невозможно. Я и прибежал.
– Это было… страшно!
– Представляю. Он поймал тебя на противофазе Гамчикот[32], то есть не ударил, а 
принял твое сознание в себя, произошло как бы вакуумное расширение твоей 
психики, высасывание интеллекта, ты и полетел «в бездну»… Кстати, я тоже, 
наверное, не удержался бы, будь на твоем месте. Этот парень очень хотел 
подчинить тебя, и не успей я хотя бы на мгновение – ты был бы уже его авешей. 
Или зомби, что верней.
– Как тебе удалось меня вытащить?
– Я тебя не вытаскивал, ты вылез сам. Но ударить – ударил.
Матвей внимательно посмотрел в глаза Тараса, на дне которых мерцала неизбывная 
тоска.
– Хочешь сказать, Монарх «оглянулся» на твой удар и отпустил меня? Что-то не 
похоже. Я чувствовал не твои удары, а чьи-то вытягивающие меня руки. Это был не 
ты?
– Не знаю. – Тарас задумался, глотнул кофе, сказал в сомнении: – Мне тоже 
показалось, что…
Матвей продолжал смотреть на него, и Горшин закончил:
– У меня осталось впечатление, что я был не один. Но вполне возможно, что это 
было «эхо» нашего сопротивления проекции Монарха. Не бери в голову, мы победили,
 а это главное. Не хочешь рискнуть еще раз? Вдвоем мы поддержим друг друга и 
выдержим любое нападение и контрнападение.
Матвей открыл рот, чтобы сказать «нет», вспомнил визит Самандара и сказал:
– Я только сбегаю пописать…
Через несколько минут они удобно устроились в креслах перед компьютером, 
настроились на большое психическое напряжение, чувствуя биополя друг друга, и 
ввели в память машины «черный файл».
Все повторилось, как и в первый раз, от «оживания» компьютера до превращения 
его в сверхсущество с мощной пси-энергетикой, только «всосать» в себя сдвоенную 
волю и сознание людей Внутреннего Круга, которыми, несмотря на обстоятельства, 
оставались Горшин и Соболев, проекция Монарха не смогла. И тем не менее даже в 
качестве собеседника Конкере был невообразимо силен и тяжел, выдерживать его 
вибрацию и голос было невероятно трудно.
– Зачем ты меня вызвал, воин? – раздался в голове Матвея (Тараса тоже, но с 
иными интонациями) рокочущий бас. – Ты готов к сотрудничеству?
– Нет, не готов, – мысленно ответил Матвей. – Но мне нужна твоя помощь.
– В чем она будет заключаться?
– Мне нужен тхабс преодоления границы «розы реальностей».
– Зачем?
– Я инициировал эйнсоф и вернулся – по мировой линии рода – в прошлое. Однако в 
результате произошло резкое лавинообразное изменение Закона обратной связи…
– Всякое деяние запускает цепь причин и следствий, просчитать которые не в 
силах иногда даже я. Ты ошибся, понадеявшись на «высшую справедливость» 
мироздания, которой не существует. Допустим, я дам тебе тхабс, что ты намерен 
сделать?
– Изменить Законы. В сторону сил добра и света.
– Как понимаешь их ты?
– Как понимаю их я? Прекратить войну иерархов. Восстановить традиции Круга. 
Отделить нашу «запрещенную реальность» от «розы реальностей», чтобы никто 
никогда не смог вмешиваться в дела людей.
– Ты можешь взять на себя такую ответственность?
Матвей не был готов к прозвучавшему вопросу и хотел ответить честно: «Не могу»,
 – но вместо этого кто-то сидящий глубоко внутри его вдруг вырвался на волю и