высотой в двести с лишним метров. Достроил монастыри спустя тридцать-сорок лет 
его ученик Йоасаф, сын сербского короля. А когда в пятнадцатом-шестнадцатом 
столетиях Фессалия была захвачена турками, в этих местах возникло свыше 
тридцати монашеских общин. Увеличилось, естественно, и количество монастырей. 
Этот комплекс монастырей и скитов, которые и в самом деле словно витают в 
небесах, греки назвали Метеора, что означает – «парящий в воздухе».
Монастыри сложены из камня на вершинах одиноких скал, покрыты красной черепицей,
 как правило, имеют деревянные галереи, нависающие над бездонными провалами 
скалистых склонов. Вид, открывающийся с вершин монастырей и с галерей, 
настолько живописен, так захватывает дух бездна под ногами, что слава Метеоры 
достигла даже других материков, и с конца девятнадцатого века в этих краях 
появились первые паломники и путешественники. С тех пор Метеора стала скорее 
музеем, нежели монашеской общиной, все больше привлекая посетителей.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что в одном из монастырей Метеоры – 
Николаосе, расположенном на трехсотметровой скале, к которому можно было пройти 
только по веревочному мосту над пропастью, однажды появились туристы. Их 
собралось сто сорок семь человек, небывало много для тургруппы, ведомой 
экскурсоводом, однако, во-первых, прибыли они по одному и из разных стран, 
во-вторых, монастырь Николаос перед их появлением буквально вымер: все его 
посетители ушли, как и монахи впрочем. У каждого нашлись дела в соседних 
монастырях или в соседнем городе Ларисе.
Таким образом собравшиеся оказались предоставленными сами себе – до тех пор, 
пока не прозвучал гонг сбора.
Монастырь Николаос вмещал множество тесных монашеских келий, церковь, кухню и 
общую трапезную с лоханями и черпаками. В скалах северной стороны под стеной 
были вырублены ниши для цистерн с питьевой водой. В церкви сохранились фрески, 
изображавшие сцены адских пыток и страданий мучеников: отсечение головы, 
убиение мечом и кинжалом, распятие, бичевание, сожжение на костре. Фрески эти 
были созданы еще в шестнадцатом веке живописцем Феофаном из Креты. Но прибывшие 
«паломники» не смотрели на красоты монастыря и близлежащих гор. По сигналу 
гонга они собрались во дворе монастыря и обратили лица к тому, кто собрал их 
здесь со всех концов света, – Хуану Франко Креспо, Генеральному секретарю ООН, 
Посвященному II ступени, куратору Союзов Неизвестных во всех странах мира, 
контролирующему уровень международных отношений.
Среди собравшихся был и координатор Союза Девяти России Бабуу-Сэнгэ.
По сути, в Метеоре собралось тайное, но отнюдь не мифическое, а самое реальное 
правительство Земли, способное в течение очень короткого срока сменить любое 
формальное правительство любой страны, которое мнило себя единственно 
претендующим на власть, убрать любого политика, переместить любого чиновника в 
самых мощных эшелонах власти.
– Начнем, господа, – звучным голосом произнес Хуан Франко Креспо на метаязыке.
 – Но сначала, как обычно, послушаем нашего Покровителя.
Во дворе монастыря раздались странно звучащие фразы странного языка, содержащие 
Силу и Энергию Вселенной, не имеющие аналогов ни в одной языковой, 
семантической, звуковой или музыкальной шкале. Эти особые звуки были по легенде 
фрагментами речи первого Вселенского Будды – Махавайрочаны, завещавшего 
следовать его Путем всем остальным буддам. На самом же деле это был коан 
гипервнушения, кодирующий сознание Посвященных, превращавших их в своеобразных 
зомби, подчинявшихся единой программе, которую разрабатывал и претворял в жизнь 
Верховный координатор контроля. Этот коан был создан еще во времена Перволюдей, 
уже тогда замышлявших построить пирамиду Абсолютной Власти. Он передавался из 
поколения в поколение «серыми кардиналами» структуры, контролирующей реальность 
Земли. Хуан Франко Креспо принял его около ста лет назад. Только он один знал, 
что такое «речь Первобудды» и для чего ее слушают кардиналы рангом пониже, 
правящие государствами на всех материках Земли. Впрочем, некоторые из них 
догадывались о смысле «речи», слышимой человеческим ухом, но не воспроизводимой 
человеческим языком. Среди этих догадливых был и Бабуу-Сэнгэ, один из самых 
опытных и знающих Посвященных, готовый стать соискателем трона, главным 
преемником Верховного координатора.
При первых же звуках «речи Первобудды» он машинально взялся за «нагрудник 
справедливости», защищавший его в числе других опасностей от гипнотического 
внушения, и встретил пылающий взгляд Хуана Креспо с невозмутимым смирением.
Необыкновенные журчаще-вибрирующие, стонущие, прерываемые мерными ударами 
металла о металл звуки стихли. Но сто сорок семь Неизвестных стояли еще 
некоторое время, полузакрыв глаза, словно пребывая в трансе, пока Верховный 
координатор не развеял чары, сказав:
– Продолжим нашу встречу, господа.
– Один вопрос, господин председатель, – подал голос немолодой по годам, но 
совсем зеленый по опыту работы координатор Союза Пяти Украины, созданного 
совсем недавно, в тысяча девятьсот девяносто первом году. – Я не заметил 
достаточных мер по обеспечению… э-э… безопасности высокого собрания…
Координатор Украины, как истый хохол, уроженец Ивано-Франковска, был хитер, 
нетороплив, исключительно осторожен и любил трижды перестраховаться, прежде чем 
что-либо предпринять. Он и на чрезвычайный сход координаторов приехал только 
после всестороннего анализа предполагаемой угрозы, выбрав стохастически 
запутанный маршрут следования и взяв с собой бригаду «хлопцев» в двадцать пять 
человек, обеспечивающих его безопасность в пути. «Хлопцев» на территорию 
Метеоры не пустили, и господин Крольчук, советник по национальным приоритетам 
нынешнего президента Украины Корчмы, нервничал.
– Господин Крольчук, – улыбнулся Хуан Франко Креспо. – Крупней операция по