Но знай, если ты снова появишься там, может произойти ретроактивное 
воздействие на реальность, изменится вся мировая линия…
– Каким образом?
– Скорее всего ты изменишь собственное будущее. Как – я не знаю сам, что именно 
изменится – тоже не знаю. Но будь осторожен… и прощай. Я ухожу. Беги отсюда, 
покуда сознание Ликозида не вышвырнуло меня, иначе от твоего предка останется 
пепел.
– Но я еще…
– Беги, я сказал!
И Матвей дернул «коня» за поводья, направляя его в глубь материка, к горам. 
Проехав несколько сот метров, оглянулся, но тарантула с проекцией психики 
Тараса Горшинауже не было, скрылся в своей мощной крепости-«келье»…
Вернувшись в свое собственное тело, лежащее на кровати в позе спящего, Матвей 
проанализировал полученную информацию и решил кое-что предпринять для проверки 
сделанного вывода. Но для этого надо было обезопасить семью, и он решил 
отправить Кристину и Стаса в Рязань, к родителям. Какой-никакой присмотр они 
обеспечивали, но главное – в Рязани жила Ульяна Митина, которая могла в случае 
чего защитить родных Соболева лучше любого спецназа.
В субботу первого июня Матвей отправил Кристину и Стаса в Москву самолетом, 
откуда они должны были, не задерживаясь, выехать в Рязань. В душе он был 
спокоен за своих близких, но подстраховался, позвонив Василию и попросив его 
позаботиться о них.
Звонок поверг Котова в радостное изумление.
– Конечно, я все сделаю, – сказал он в трубку громче, чем следовало. – Но ты 
поймал меня в последний момент: дело в том, что я тоже собрался в Рязань.
– К Ульяне? – тихо рассмеялся Матвей.
– Ты что-то имеешь против?
– Как раз наоборот. За моими надо присмотреть, а я собирался просить об этом 
Ульяну. Теперь за меня это сделаешь ты.
– Я и сам их поберегу, пока буду там. А что, есть основания? – понизил голос 
Василий.
– Потенциально возможные состояния Вселенной имеют широкий спектр квантовых 
переходов, – дипломатично ответил Матвей, заканчивая разговор. Представил себе 
лицо Василия, усмехнулся. Пусть думает сам, интуиция у него развита неплохо.
В тот же вечер Матвей собрал свою машину к походу.
У него были две «тачки»: трехдверный «порше-959» цвета «маренго» и мини-вэн 
«форд-транзит» цвета «фиолетовый перламутр». Он остановил выбор на «форде» с 
дополнительными элементами системы безопасности. Обе машины Матвей держал на 
платной стоянке в двух километрах от дома, охраняемой по европейскому классу, 
хотя у него был и свой гараж. Угонов он не боялся, но не потому, что обе машины 
имели экранированные дверные замки и блокираторы двигателей, а из-за кое-каких 
встроенных дополнительно устройств, внушающих злоумышленникам идею не трогать 
частную собственность. Однажды «порше» попытались угнать – прямо от дома, где 
его оставил Матвей, внаглую, но угонщики испытали недюжинное нервное потрясение,
 когда машина вдруг сказала:
– Советую покинуть салон, иначе пущу газ!
Никакого баллона с газом, естественно, в кабине не было, но хватило одного 
предупреждения, тем более что, подождав три секунды, автомат включил сирену.
Матвей собирался выехать в начале девятого, однако задержался – к нему 
пожаловали гости: Кирилл Данилович Головань, заместитель директора 
Международного института стратегических исследований, и четверо его 
телохранителей, бывших спецназовцев из группы ФСБ «Альфа».
Телохранители на территорию дома заходить не стали и предпочли не 
демонстрировать свой профессионализм, просто умело и неприметно 
рассредоточились, что говорило об их хорошей подготовке. Впрочем, Головань вряд 
ли нуждался в особой охране, будучи не просто Посвященным, а одним из Девяти, 
таким образом он всего лишь продемонстрировал хозяину свою значимость.
Несмотря на теплый вечер, на замдиректоре МИСИ был строгий темно-синий костюм, 
ослепительно белая рубашка и галстук с изображением старинной часовенки. Глаза 
Кирилла Даниловича, в которых светился мощный интеллект и угрюмое высокомерие, 
никогда не улыбались. Правда, вел он себя вполне корректно, не задаваясь целью 
показать превосходство над собеседником. Последнему соображению Матвей 
улыбнулся в душе: с ним бы подобный номер не прошел, и Головань понимал это.
Они поднялись на веранду. Матвей принес фрукты, сыр, тосты, чай, и оба 
принялись за неторопливое чаепитие, будто встретились старые друзья. Головань 
попытался прощупать мыслесферу хозяина, получил отпор и отступил. В свою 
очередь Матвей почуял беспокойство, огляделся в пси-диапазоне, без выхода в 
состояние меоза, определил источник беспокойства и сказал, погрозив собеседнику 
пальцем, с мягкой улыбкой:
– Ай-ай-ай, Кирилл Данилович, не ожидал, не ожидал. Это ваш снайперок сидит в 
трехстах метрах отсюда, на водонапорке, и смотрит на нас в прицел «паркер-хейл» 
модели восемьдесят пять?
Головань ответил беглой улыбкой, тронул карман пиджака на груди и тихо 
проговорил:
– Первому отбой. – Кивнул сам себе, вернее, голосу из наушника рации, 
прятавшейся в дужке очков. – Каюсь, переусердствовал, Матвей Фомич. Но уж очень 
о вас много легенд ходит…
– К делу, – лаконично ответил Матвей. – Я знаю, кто вы, вы знаете, кто я, 
стандартные обороты речи ни к чему.
– Может быть, перейдем на метаязык? Во избежание, так сказать…