ему, сидящему, до макушки. Постоял немного и тихо удалился, не сказав больше ни 
слова. Это было мысленное предупреждение, слабый энергоинформационный выпад, 
смявший эфирную оболочку – ауру Котова, но он этого не понял, посчитав свои 
ощущения реакцией на разговор.
Через минуту в дежурку зашел озабоченный Каледин.
– Что он тебе сказал?
– Посоветовал думать, прежде чем совать голову в петлю.
– Хороший совет. Мне приказано оказывать содействие… – Каледин с любопытством 
глянул на отрешенно-безучастное лицо Котова. – Ну, ты и фрукт, ганфайтер! Что ж 
молчал?
Вася глянул непонимающе.
– О чем?
– Герман сказал, что ты – резерв главного командования. То есть, я так понимаю, 
самого президента. Верно?
– М-м-м… – сказал Василий.
– Понятно. Можешь убираться… или оставаться, как пожелаешь. На территорию базы 
вход для тебя открыт в любое время суток. Пожелания какие-нибудь будут?
– Нет.
– Тогда прими еще один совет: остерегайся Серегу Лямина. Ты его побил дважды, а 
такие не прощают.
– Переживу, – равнодушно произнес Василий. – Врага нынче иметь выгодней, чем 
друга.
– Это почему?
– По крайней мере он не предаст.
Василий вышел из здания дежурного поста, глянул на замолчавших парней – 
Скворцова, Лямина, Бразаускаса, Тротта, помахал им рукой и направился к стоянке 
машин, где стоял его «вольво» и откуда только что уехал Рыков в сопровождении 
Жанболатова. Что делать дальше, Василий не знал. С одной стороны, Рыков был 
прав: по характеру он человек действия, скорее трудолюбивый, чем талантливый. 
Но это не означало, что он не умел размышлять и принимать решения на основе 
размышлений. Он мог быть жестоким – при необходимости, но чаще поступал 
великодушно, уходил от дела, если считал, что это необходимо, так как 
организовывал ритм жизни по внутренней оценке смысла, но тут же брался за дела, 
практически его не касавшиеся. Однако данный случай был особым. С одной стороны,
 Василий не прочь был помочь Вахиду Тожиевичу стать одним из Девяти, все же 
полтора года назад они сражались на одной стороне. С другой – эта помощь могла 
выйти боком, потому что тут замешан Рыков, личность темная и неприятная.
«Взвешивай», – сказал он. Что ж, хороший совет. А что бы посоветовала Ульяна? 
Может, все-таки съездить к ней, поговорить?
Еще не приняв решения, Василий понял, что поедет в Рязань во что бы то ни стало,
 имея все основания для визита.
Они встретились на Новопесчаной у знакомой двери с медной табличкой 
«Бизнес-клуб „Невка“»: Василий, Костя Злобин и его девушка, которую звали 
Светлана. Симпатичная курносая девушка с длинными русыми волосами и серыми 
глазами, и она хорошо дополняла Константина, человека, в общем-то, незлобивого, 
несмотря на фамилию, но весьма независимого и свободолюбивого.
– Видно пана по халяве, – шепнул Вася Косте на ухо, когда они познакомились, 
имея в виду его подругу. Костя понял это как комплимент.
– Ты еще не знаешь, какова она в постели, – самодовольно шепнул он, пока 
Светлана приводила себя в порядок у зеркала.
Вася засмеялся.
– Мне нравится твое «еще». Красивая девушка, видно сразу. Где ты с ней 
познакомился?
– Так она в той самой пекарне работает, отгуда я ушел. Не сразу разглядел ее, 
да и ухажер имелся.
– Ты его не зашиб часом?
Теперь уже засмеялся Константин.
– Столкнулись как-то, он думал, что сильно крутой… как же – замдиректора 
пекарни! В общем, мы поговорили, и Светланка меня оценила. Ну, что заказываешь?
– Давай сам.
Пришла Светлана, разговор сразу стал интереснее, веселее, друзья расслабились, 
и даже Василий, обычно в компании больше слушающий, чем говорящий, рассказал 
пару анекдотов и сам смеялся над анекдотами Кости. Жалел он только об одном – 
рядом нет Ульяны. В десять часов вечера они вышли из клуба и двинулись в 
сторону улицы Куусинена. Машину Вася оставил у «Невки», решил пройтись пешком, 
благо Света жила недалеко, в двух кварталах.
Шли медленно, в разговоре перескакивали с темы на тему, обсуждая достоинства то 
политических деятелей, то артистов и писателей, то просто приятелей и знакомых. 
Вечер выдался тихим и теплым, и домой идти не хотелось. И вдруг Василий 
почувствовал: по тыльной стороне ладони левой руки бегут холодные мурашки, и 
настроение егоподувяло. Подсознание – предупреждение об опасности.
Они свернули за угол, в переулок Чапаевский, где жила Светлана, и сразу же 
стали свидетелями нападения трех парней на молодую пару. Девушку они отшвырнули 
в сторону, а сами принялись избивать парня в белом костюме. Парень сначала 
сопротивлялся, но, получив удар в лицо каким-то черным предметом, упал, и 
добивали его уже ногами.
Девушка, заметив появившихся Костю, Васю и Свету, закричала.
Трое громил в одинаковых шелковистых куртках оглянулись, но не побежали, а с 
ленцой двинулись в глубь переулка, явно не принимая возникших молодых людей за 
серьезного противника.