– Я как-то читал его интервью, где он высказал мнение о политиках. Постой-ка, 
вспомню… Ага, он сказал так: политик не должен быть слишком умным. Очень умный 
политик видит, что большая часть стоящих перед ним задач совершенно неразрешима.

– Ну правильно.
– Эта формула вполне отражает уровень директора. Меня-то он зачем вызвал? Я 
действительно не анхтатик и не следопыт. Хочет повесить «мертвяка»?
– Вполне возможно. Пути отхода и ему нужны. Однако я о другом. Кому 
понадобилось создавать спецкоманду? Может, Коржанову?
Первухин иронически прищурился, и Баканов понял, что ответа не получит.
ОТКАЗ ј 2
Несмотря на основательный опыт трансовых путешествий – по мировой линии рода 
Соболевых, во время которых Матвей как бы внедрялся в память своих предков и 
мог видеть мир прошлого их глазами, ему никак не удавалось опуститься по 
времени в прошлое ниже определенного предела: все его «погружения» 
заканчивались в телах Перволюдей – полульвов-полулюдей-полунасекомых. То есть, 
если брать определенный отрезок земной истории, период, в который попадал 
Матвей, соответствовал стыку протерозоя и кембрия – около пятисот пятидесяти 
миллионов лет назад, когда природа Земли после колоссальной встряски Изменения 
реальности снова испытала бурный всплеск жизни, и по суше наряду с первыми 
измененными Инсектами уже бродили гигантские рептилии, динозавры и быстро 
прогрессирующие отряды млекопитаклцих.
Все попытки Матвея «нырнуть» за предел Изменения – хотя бы на миллиард лет 
назад, в мир Инсектов – терпели неудачу.
Вот и на сей раз, погрузившись в трансовый сон, он выплыл из временного 
«водопада» в теле одного из своих первопредков, видимо курьера или разведчика, 
посланного каким-то из кланов Перволюдей в один из районов материка, где 
когда-то обитали Инсекты.
Вход в сон напоминал зеркало: Матвей как бы продавил телом отражающую 
поверхность, преодолел залитый светом проход, не обращая внимания на тихие 
шорохи, шепоты и вздохи, пережил состояние невесомости, потом приятной 
расслабляющей эйфории и превратился в стремительный поток энергии, 
пронизывающий пространство генной памяти отца, деда, прадеда…
Сознание в этом полете не участвовало, прочерчивая штриховую трассу смысловых 
вспышек. Личностью Матвея, его «я» управляло подсознание, и именно оно 
останавливало падение в прошлое, непостижимым образом внедряя душу Матвея, его 
сознание, память, интеллект, чувственную сферу в сознание одного из предков…
Он недвижно стоял на склоне горы и смотрел вниз, на расстилавшуюся у подножия 
горы холмистую равнину. Холмов было много, и располагались они не как попало, а 
в шахматном порядке, и кое-где на их вершинах еще сохранились грибообразные 
башни – палеоменгиры, жилища древних разумных термитов – Изоптеров. Один из 
палеоменгиров был особенно велик и сложен, он, очевидно, принадлежал царской 
семье Изоптеров, а в его чешуйчато-рельефную стену уткнулся гигантский скелет 
колеоптера, похожий на танк, собранный из костей. Матвей, вернее, тот, в 
сознании которого он устроился тайным лазутчиком, задержал взгляд на скелете, 
потом достал ктар – бинокль, позволявший перестраивать фасетчатое зрение 
Инсектов в бинокулярное – людей.
Колеоптер приблизился – жуткое творение природы, задолго до появления человека 
и его машин для уничтожения себе подобных – танков реализовавшей эту же форму в 
живых существах. Еще труднее было вообразить, что «танк» – скелет разумного 
жука…
Окинув взглядом небосвод, Матвей-носитель (в отличие от Матвея-наездника) 
обогнул скалу и тяжело влез на гигантское шестилапое животное, заменяющее 
Перволюдям коней. Пока всадник спускался по склону горы на равнину, 
Матвей-второй осмотрел его снаряжение, и уверенность в том, что его неведомый 
предок – разведчик, окрепла: всадник был вооружен арбалетом, копьем, мечом, 
целым колчаном метательных ножей, набором дротиков и плетью с колючим шаром на 
конце. В случае чего он мог отбиться от небольшой стаи измененных Инсектов или 
от шайки грабителей, существовавших уже и в те времена.
Тяжелой иноходью шестиног вынес своего повелителя к первому ряду холмов, пошел 
медленнее. Матвей-первый снова приставил к глазной щели ктар, вглядываясь в 
покосившиеся башни термитников, но все было тихо, ветер посвистывал в щелях 
входов, играл текучими струями пыли, шевелил высохшие ленты ползучих растений. 
Приблизившись к царскому дворцу, всадник спрыгнул на землю, достал арбалет, 
несколько ножей, какую-то короткую палку с белым навершием и полез на холм. 
Остановился возле скелета колеоптера, внимательно осмотрел его со всех сторон и 
шагнул в треугольную щель главного входа во «дворец». Матвей-второй успел 
заметить пористо-глазурованную поверхность стен башни и понял, что «дворец» 
Изоптеров когда-то горел. А может быть, перенес термический удар, оплавивший 
стены, изменивший его геометрический рисунок.
Матвей-первый что-то сделал второй парой рук, обычно прятавшихся под панцирем 
на животе, и белая нашлепка на конце палки загорелась ядовитым 
пронзительно-зеленым пламенем, стреляя искрами, как бенгальский огонь. Мимо 
потянулись крупнопористые, почерневшие, в пятнах лишайников стены коридора, 
который, дважды повернув, вывел разведчика в тронный зал «дворца». Матвей 
прошагал к центру зала и поднял выше свой необычный факел. В его неверном свете 
Матвей-второй разглядел расколотый надвое трон – бликующий многогранный шатер с 
тонкими витыми ножками и глыбой саркофага. От шатра несло пылью, запустением, 
давней смертью и безнадежной древностью. Было ясно, что хозяева «дворца» 
Изоптеров давно исчезли с лица земли, а если кто и жил здесь, то лишь летучие