взглядом, и Каледин умолк.
НЕ БЫЛО ПЕЧАЛИ…
У директора Федеральной службы безопасности, коим после отставки Коваля стал 
начальник Управления «К» генерал-майор Владимир Алексеевич Бондарь, проблем 
хватало. Поэтому донесение соответствующих подразделений о нешуточном бое в 
Воронове, после которого там обнаружили одиннадцать трупов, повергло Владимира 
Алексеевича в состояние крайнего раздражения. В тот же день он вызвал к себе 
начальников Управления «Т» (по борьбе с терроризмом и бандитизмом) и «СО» 
(спецопераций).
Генералы Баканов и Первухин явились в кабинет минута в минуту, хотя оба ехали 
на Лубянку с разных концов города: один с Рязанского проспекта, другой из 
Крылатского. Насколько Первухин был высок, худ, лысоват, подобран, настолько 
Баканов был широк в кости, вальяжен и прочен. Вдобавок он носил усы. Но обоих 
генералов роднило умение быстро принимать решение и быстро действовать.
– Слушаю вас, товарищи генералы, – скрипучим голосом произнес директор ФСБ. – У 
меня на столе запрос Думы: когда мы остановим наконец волну терроризма, 
захлестнувшую страну? Что происходит? За две недели убиты четыре депутата, 
двадцать с лишним сотрудников спецслужб! Чем занимается ваша служба, Игорь 
Владимирович?
Генерал Баканов выдержал взгляд из-под косматых бровей, помолчал немного, потом 
сказал в обычном своем стиле:
– Работаем.
– Плохо работаете! Взяли убийц Забодыко?
– Их же «взяли»… «чистильщики».
– Я не уверен, что «чистильщики», – тихо заметил генерал Первухин.
– Вот именно! Кто-то вырезает весь киллер-центр, а мы даже не знаем, чьих это 
рук дело! А кто убил Бородкина, уже выяснили?
Баканов и Первухин переглянулись.
– Работали профессионалы…
– Это я и сам знаю! Кто именно? Из какой конторы? «СС»? «ККК»?
– Появилась третья сила, – все так же тихо сказал Первухин. – Явно не 
Сверхсистема, но и не «Чистилище», хотя работают эти люди сверхпрофессионально.
– Есть предположение… – через силу выдавил из себя Баканов, не любивший 
раскрывать карты раньше времени. – Кто-то из высшего эшелона создал команду для 
ликвидации потенциальных соперников…
– Чушь! Бородкин всегда сидел в стороне от всех политических разборок, не 
высовывался. Кочкин же был связан с известными нам криминальными структурами, 
ему шум тоже был ни к чему. Но убрали именно их. Почему?
Вопрос был из разряда риторических, и Баканов промолчал.
– Я согласен с мнением Игоря Владимировича, – сказал Первухин. – Какой-то очень 
большой человек на самом верху создал свою собственную команду. Вас не удивляет,
 Владимир Алексеевич, одно обстоятельство? Почему президент вдруг перестал 
теребить нас за убийства депутатов? Когда он вызывал вас в последний раз?
Коваль задумался, машинально закуривая.
– После убийства Забодыко, пожалуй…
– Потом убили Бородкина, Кочкина, Моремана, Винокура, Петросяна… и ничего? Где 
благородный гнев? Где разносы? Внеочередные заседания Совета безопасности? 
Почему не летят головы?
Директор ФСБ озадаченно разглядывал строгое лицо Первухина, и даже Баканов 
глянул на сослуживца с удивлением.
– Что ты хочешь этим сказать, Федор Ильич?
– Ничего, – последовал лаконичный ответ. – Я просто думаю.
– А поконкретней? Сказал «а», говори «б».
Начальник Управления спецопераций покачал головой. Он был достаточно умен, 
чтобы понимать: инициатива всегда наказуема, даже если ты просто размышляешь 
вслух. У него, конечно, была версия относительно волны смертей депутатов 
Госдумы и сотрудников спецподразделений, но высказывать ее до времени он не 
хотел.
– Не знаю, Владимир Алексеевич, данных недостаточно для конкретных выводов.
Директор ФСБ понял своего подчиненного, помрачнел.
– А когда будет достаточно? Когда ваша «третья сила» перестреляет половину 
парламента? – Он перевел взгляд на ерзавшего на стуле Баканова. – Генерал, чтоб 
через три дня у меня был результат по делу Кочкина! То, что президент не 
вызывает на ковер, еще ни о чем не говорит. Но головы полетят, я уверен. А 
вслед за моей…
– Понял, товарищ генерал! – вытянулся Баканов, вставая. – Разрешите выполнять?
Встал и Первухин, разглядывая над столом за спиной директора портрет президента 
в натуральную величину. Бондарь оглядел их, понимая чувства обоих, усмехнулся.
– Ладно, не тянитесь, исполнительных служак вы изображаете плохо. Работайте 
быстрее, генералы, ФСБ должна стоять над ситуацией, а не под ней. Ясно?
Начальники управлений молча наклонили головы.
– А вам, Федор Ильич, все же придется высказать свои соображения по поводу… э-э,
 «третьей силы». В письменной форме.
– Вряд ли у меня получится, – возразил Первухин. – Я исполнитель, а не аналитик.

– Идите.
Генералы вышли.
– Ну, что ты об этом думаешь? – закурил в коридоре Баканов. – Не было печали…
– Был такой польский писатель, Станислав Лем…
– Почему был? Он и сейчас живет, пишет.