Василий сделал шаг вправо, принял удар цепью вдоль левой руки, захватил ее 
вращательным движением кисти, дернул противника на себя и от души врезал ему в 
лоб открытой ладонью, использовав руку как поршень. Прием так и назывался в 
русбое – «поршень». Парень с выпученными глазами отлетел к стенке с книгами и 
уплыл в океан бессознания. Второй амбал в атласной куртке тут же сделал 
стремительный выпад, вращая нунчаки вполне профессионально, почти не моргая, но 
падающий нунчак вдруг завис в воздухе, встретив цепь, и оказался в руке хозяина,
 в то время как второй нунчак вылетел из кулака владельца и со стуком опустился 
на его переносицу.
Трое оставшихся бандитов проводили глазами с грохотом рухнувшее тело приятеля, 
перевели взгляды на Василия, спокойно рассматривающего цепь, и бросились на 
него с ножами. Однако первый тут же получил удар ногой в лицо, едва не 
сломавший ему челюсть, второй согнулся пополам, заработав удар в пах, а третий, 
вооруженный посерьезнее – итальянской «береттой», почувствовал страшную боль в 
плече, будто ему оторвали руку, заорал и потерял сознание.
Василий принес с кухни воды, брызнул на лицо первого качка, пошлепал по щекам 
второго и, когда они очухались, проговорил с расстановкой:
– Передайте боссу, что испытывать мое терпение – это очень плохой способ 
самоубийства. На пару дней я съезжу в командировку, а когда вернусь – мы 
побеседуем с ним на эту тему. Но лучше бы он не ждал этого момента. Все поняли?
– Он т-тебя в п-порошок… – начал было заикатый, на лбу которого лиловела 
огромная припухлость.
Василий щелкнул его в эту припухлость, парень взвыл, пытаясь отодвинуться.
– К-как п-понял, фраер?
– П-передам…
– Не забудь только – слово в слово. А теперь забирай свою гвардию и топай 
отсюда, пока я не озверел. Учти, мое терпение имеет пределы.
Команда, посланная молодым и глупым президентом фирмы «Черная пантера» Лаптевым 
для того, чтобы «проучить» защитника Клавдии Новиковой, убралась восвояси. Вася 
с грустью оглядел разгром в комнате, но беспорядка оставлять не захотел и 
потратил около часа на уборку. В десять утра он вышел во двор, бросил сумку с 
вещами на заднее сиденье машины, завел мотор, однако еще с минуту сидел, ни о 
чем не думая, – просто сидел и смотрел на окна старой маминой квартиры, 
выходящие во двор. В голове стоял легкий звон, и Валера Меладзе пел свою 
знаменитую песню:
Выйду, дому поклонюсь, Молча Богу помолюсь И пойду искать края, Где живет 
любовь моя…
Отклоняйся от дорог исхоженных, говорил когда-то Пифагор, один из Великих 
Посвященных, много сделавший для Внутреннего Круга человечества. Но как бы ни 
хотел следовать этому совету Василий, избравший автомобиль в качестве средства 
передвижения, он все равно не смог бы миновать шоссе Нижний Новгород – Москва, 
называемое по-прежнему Горьковским, и саму столицу, потому что эта дорога была 
кратчайшей от Владимира до Санкт-Петербурга. Зато он вполне смог ощутить 
прелесть еще одного изречения древнего математика и философа: дует ветер – 
поклоняйся шуму. В переводе с поэтического на разговорный язык это означало – 
внимай голосу природы, живи ее ритмом. И Вася около двух часов провел в лесу, 
дважды съехав с трассы – сначала возле Покрова, а потом в районе Орехова-Зуева. 
Надышавшись целебным настоем майского леса, повеселевший и полный сил, он 
доехал до МКАД за два часа с половиной, не считая, конечно, времени, 
проведенного в лесу.
Почему его вдруг занесло в центр, на Тверскую, он не понял – задумался, 
анализируя свои ощущения: при въезде в город вдруг показалось, что поток машин 
накрыла мрачная смрадная туча, хотя солнце светило вовсю, было по-летнему тепло,
 а сквозь запахи бензина и асфальта пробивались ароматы цветущих трав. 
Вероятнее всего, так отреагировала на неблагополучную психологическую ауру 
Москвы нервная система, чутко отзывающаяся на опасность. В общем, как ехал 
Василий по шоссе, так и ехал, не сворачивая, миновав Энтузиастов, Садовое, 
Николоямскую, Солянку, Лубянский и Театральный проезды, пока не оказался у 
памятника Пушкину… где и задержался на полчаса по очень простой и естественной 
для любого жителя столицы причине: Тверскую в оба конца перекрыли гаишники, 
чтобы пропустить по Тверскому и Страстному бульварам черную «волгу» с номером 
А001КК и российским государственным флагом на капоте.
Василий в открытое окно поинтересовался у лейтенанта ГАИ, занятого очень важным 
делом – передачей по рации приказа: движения пока не открывать! – чья машина, и 
получил ответ:
– Не твоего ума дело. Сейчас отберу документы, год будешь за ними ходить!
Василий вышел из кабины, сжал лейтенанту локоть так, что тот побелел, и сказал 
в перекошенное лицо:
– Так чья машина, говоришь?
– Охранники…
– Что?! Какие еще охранники?
– Это «волга» охраны председателя Конституционного суда.
– А сам он где? – не понял Василий.
– Да кто ж знает… отпусти, больно!
Вася присвистнул, изумленно глядя на «волгу» с людьми в штатском, не 
скрывающими, что именно они – хозяева на этом конкретном участке конкретной 
жизни.
– Ну, мастера машинного доения, если вы уже перед охранниками ОВП шапки ломаете,
 ковры расстилаете, то крыша у вашего начальства точно поехала!.. А вот этого 
не надо! – Вася незаметным движением раздавил рацию в руке лейтенанта,