Вплоть до сговора с Монархом!
– Нейтрализовать – значит убить? – уточнил Василий, не совсем понявший, о каком 
эйнсофе идет речь. Парамонов пропустил его вопрос мимо ушей.
– Где вы искали?
– Везде… В Москве, в России вообще… во всем мире. Это должен быть какой-то 
знаменитый храм или собор, но их слишком много. Я не нашел.
– Подмосковье смотрели? Патриаршыо резиденцию в Свято-Даниловом?
– Свято-Данилов монастырь в первую очередь, а вот Подмосковье не все. – Матвей 
вдруг побледнел. – О Господи… Сергиев Посад!
Парамонов покачал головой.
– Вы не проверили Троице-Сергиеву лавру?..
Матвей закрыл глаза, побледнев еще больше.
– Ты что, Соболь? – придвинулся к нему встревоженный Василий. – Тебе плохо?
– Мне надо настроиться… не мешай.
Парамонов успокаивающе положил руку на плечо Соболева.
– Давайте сделаем это вместе, Матвей.
Соболев открыл глаза, мерцающие нестерпимым ледяным огнем, глубоко вздохнул. 
Посвященные молча смотрели друг на друга. Потом Парамонов протянул руку и пожал 
протянутую к нему руку Соболева. Рукопожатие породило искру тихого оранжевого 
разряда, на миг озарившую все вокруг.
– Позвать Ульяну? – спросил Василий, восприняв «электрический контакт» 
Посвященных как должное.
– А я уже тут, – появилась в одном купальнике девушка.
Трое мужчин оглянулись, и взгляды их были столь красноречивы, что Ульяна 
невольно покраснела. Но взгляд, который она бросила на Василия, был особенным, 
и все это почувствовали, даже сам Вася. Теперь он вполне мог пойти на танк с 
голыми руками.
Хождение Посвященных «за три моря», то есть за три горизонта всемирного 
энергоинформационного поля, внешне походило на коллективный сеанс медитации или 
спиритический сеанс.
Они уселись лицами друг к другу на траву, в ложбинке, окруженной кустами ольхи 
и рябины, приняли позу лотоса и закрыли глаза. Васе невольно стало обидно, что 
он остался четвертым лишним, но эта обида длилась недолго. Он верил, что 
когда-нибудь сможет постичь многие тайны Внутреннего Круга и присоединится к 
избранным на равных. Пока же он занял позицию неподалеку от друзей, готовый 
защитить их от любой опасности, коль таковая появится. Не забывал он и 
поддерживать неторопливый разговор с Кристиной, успокаивая этим женщину.
Матвей прошел астрал и ментал спокойно, в режиме «привидения», поддерживаемый 
паутиной защитных блоков Парамонова и Ульяны. Чья-то мощная волевая структура 
пыталась остановить скольжение мысли Матвея, но была отклонена, повернута к 
себе самой с помощью эффекта пси-зеркала, и Матвей не стал разбираться, чей 
интеллект ждал его в засаде. Это мог быть как Бабуу-Сэнгэ, так и Монарх Тьмы.
Скольжение в глубь информполя закончилось у «железобетонной» стены 
потенциального барьера, отделявшего ментал от соседнего уровня – логоса, и 
Матвей задержался здесь, перестраивая свое эфирное пси-волевое тело. За 
считанные мгновения он превратился в раскаленную, отточенную до молекулярной 
толщины иглу и вонзился в «стену», преодолевая ее злое противодействие. И 
тотчас же превратился в существо с колоссальной нервной системой, 
простирающейся в бесконечность.
Он ощутил Бездну! Бездну не человеческих эмоций и переживаний, а Бездну Знаний, 
заполнявших Вселенную. Он осознал до мельчайших подробностей сущность каждого 
элементарного кирпичика Мироздания – кварка, преона, стринга, суперточки… Он 
понял смысл континуальных превращений пространств и времен друг в друга, 
отношений Всего со Всем, перетекания мысли из формы в форму, смысл рождения и 
смерти… И еще он увидел След Безусловно Первого – первооснову Мироздания, не 
вакуум, но Великую Пустоту, Нирвану…
Найти то, что он искал, было делом несложным. Более трудной задачей было 
настроиться на массив целевой информации, принадлежащей эгрегору Собирателей. 
Но и с этим Матвей справился, сумев объяснить, чего он хочет, и получить 
«зеленую вспышку одобрения». После чего пора было возвращаться из эфирных высей 
на грешную землю и делать земные дела. Время играло против них. Оно оставалось 
неподвластным Посвященным всех ступеней Внутреннего Круга, подчиняясь только 
Первопричине. Но Безусловно Первый был бесконечно далек от переживаний 
представителей человеческого рода и не ответил на зов. Хотя у Матвея сложилось 
впечатление, что его услышали.
Возвращение в тело было стремительным, как падение метеорита. Если бы не помощь 
Ульяны и Ивана Терентьевича, Матвей непременно «разбился бы» или «проскочил 
мимо себя». Но все закончилось благополучно. Он осознал себя живым и сильным, 
хотя все тело болело, а перед глазами все плыло и качалось. Тонкие, но сильные 
руки Ульяны поддерживали его, а Парамонов протягивал кружку с соком земляники, 
которую успели насобирать Кристина, Стас и Василий.
– Все в порядке? Живой?
– Почти, – ответил Матвей, переживая острый приступ головокружения. – Все 
правильно, Иван Терентьевич. Эйнсоф в Сергиевом Посаде, точнее, в Надкладезной 
часовне лавры. Есть еще два эйнсофа, но они подальше, в Египте и в Австралии, 
нам туда не добраться.
– Но и до Посада – около двухсот километров.
– Доберемся. Сейчас садимся в лодку и плывем до северной оконечности Святоозера,
 в устье Бужи. Там нас будут ждать.
– Кто? – спросил Василий.