держал. Видишь, бочки остались.
– А вино что ж, выпили?
– Кое-что сохранилось, но этим же серьезно заниматься надо, а как дед помер, 
так виноделие в семье и захирело.
Парамонов обошел громадные бочки, замурованные в стене, открыл какую-то тяжелую,
 с виду – из дубового бруса, дверь, зажег фонарь и шагнул в темноту. Василий с 
некоторым трудом протиснулся следом.
Помещение было невелико, три на пять метров, и тоже казалось обложенным дубовым 
брусом, но Иван Терентьевич постучал по «брусу» пальцем, вызывая глухой 
массивный звук, и Василий с удивлением понял, что это металл.
– Сталь? Железо?
– Свинец.
– Зачем?!
Иван Терентьевич пропустил Котова вперед.
– Дед был не только виноделом, но еще и алхимиком. Здесь он ставил опыты, 
требующие защиты от дьявольских сил и чар.
Взору Василия предстал верстак с десятком пыльных старинных реторт, вычурных 
стеклянных сосудов, банок и спиралей. Кроме того, две стены подвала скрывались 
за полками с разного калибра горшками и банками. Все это хозяйство покрывал 
толстый слой пыли. Запахов особых Вася не учуял, но все же кое-какие флюиды еще 
витали в воздухе: следы кислот, щелочей, растворов металлов. Но основное 
мистическое впечатление оставляли не они и даже не сами аксессуары алхимической 
науки. Тишина – вот что было главным! Глухая, мертвая, абсолютная тишина!
Наблюдавший за Васей Парамонов кивнул.
– Свинец экранирует большинство излучений электромагнитного спектра. Ментальное,
 или, как говорят сейчас, спин-торсионное поле, – нет, но на общем фоне эффект 
очевиден. Здесь контейнер побудет какое-то время, пока мы не найдем способ его 
уничтожить.
Они вышли из алхимической лаборатории и словно окунулись в живой мир звуков, 
запахов и движения. Иван Терентьевич запер дверь, погасил фонарь.
– Я здесь провел лучшие пять лет своей молодой жизни. Может быть, именно эта 
таинственная келья и подвигла меня на Путь в Круг. Вы куда сейчас, Василий? Или 
отдохнете с дороги?
– Нет, покатаюсь по Рязани. Потом заеду к Уле.
– Может, потом заедете за мной и мы втроем поужинаем где-нибудь? Если, конечно, 
не помешаю.
– Отличная мысль. – Василий поднялся из подвала, вдохнул полной грудью. – Ох и 
воздух тут вкусный! – Помрачнел. – Я вот все думаю…
– Зачем Рыкову «глушаки»?
– Нет. Почему нам не захотел помочь Соболь…
Иван Терентьевич вышел из сеней во двор, вде стояла машина Когова.
– Василий, не трогайте вы Соболева. Его судьба свертывается по этическому 
началу. У Матвея свой Путь, свои цели, своя линия жизни. Почему он должен 
заниматься тем же, чем вы или я?
– Но если добро бездействует, зло торжествует.
– Добро должно быть с кулаками, так?
– Примерно так.
Парамонов улыбнулся.
– Все далеко не так просто, как мыслится. Во-первых, зло многообразней добра, 
порой его градации отличить от нормы невозможно. Во-вторых, у зла тоже есть 
своеобразная этика, регулирующая его давление на жизнь людей. Вот, например, 
«глушак». Или «болевик». Носитель чего – добра или зла?
– Зла, конечно!
– Но ведь на самом деле «болевик» – колоссальный стимулятор и транквилизатор! 
Он способен стимулировать и раздражать не только центры «ада» в мозгу человека, 
но и центры «рая». То есть с его помощью можно получить как огромное страдание, 
так и огромное наслаждение! И тем, и другим можно человека лечить. Виновзаты ли 
«гаушак» и «болевик», что их используют только в качестве оружия?
Вася молчал.
– Вот видите. – Парамонов дружески сжал его локоть. – Об этом мы еще побеседуем.
 Будьте осторожны в городе. Маракуц похоронен, но остались его помощники, 
которые могли запомнить вас.
– Учту. – Василий нырнул в кабину и вывел «вольво» со двора. Через полчаса он 
был у Троицкого собора.
К дому Ульяны он подъехал в начале девятого и стал свидетелем работы 
следственной бригады милиции. Дом был оцеплен, во двор никого не пускали, даже 
жильцов. Предчувствуя недоброе, Василий небрежно сунул сержанту оцепления свою 
красную книжицу офицера безопасности и прошел во двор. Одного взгляда на трупы, 
складываемые у машины «скорой помощи», было достаточно, чтобы определить 
главное: здесь произошла крупная разборка между спецподразделениями двух 
каких-то силовых контор. Одну из контор Вася вычислил, увидев среди убитых 
Дзиро Маюмуру, телохранителя Носового. Второй конторой могла быть и «ККК», но 
так как в этом доме жила Ульяна Митина, Василий сделал вывод, что Маюмура 
пришел за ней. Однако одна Ульяна нанести такой урон банде не могла, кто-то ей 
помог.
– Страшное дело! – вполголоса заметил лейтенант-омоновец у входа в подъезд, 
жадно затягиваясь сигаретой. – Такого я еще не видел! Дрались жестоко! У 
каждого убитого либо сломана шея, либо перебит позвоночник, либо снесен череп!..

– Старший где? – спросил Василий, показывая свои документы.