объективной оценки его поведения. – Уж не собираешься ли ты сам стать 
Хранителем?
– Кто знает, – улыбнулся Матвей. – Кроме Хранителей Знаний существует еще и 
каста Собирателей, мне она ближе по духу.
– Собиратели? Не слышал, – буркнул сбитый с толку Василий, посидел немного, 
положил руку на колено Соболева. – Извини, психанул я… Значит, похищать 
«глушаки» у Рыкова не советуешь?
– Знаешь, Баловень, – сказал Матвей, – иногда я жалею, что обучил тебя технике 
смертельного касания. Наделаешь ты дел, если не свернешь с Пути воина.
– Ну, знаешь… – не нашелся что ответить готовый вновь обидеться Василий.
Матвей накрыл его ладонь своей, стиснул, передавая импульс успокоения, 
дружелюбия и понимания, и они, объятые полем взаимного расположения, несколько 
секунд сидели молча, думая друг о друге. Потом Матвей сказал:
– У нас разные пути, воин. Иди своим до конца, пока не почувствуешь, что пора 
сворачивать. До связи.
Василий стукнул кулаком в плечо друга, получил ответный толчок и вылез из 
машины, забрав мешок из салона. Через минуту «форд» Соболева затерялся в потоке 
машин. Тогда Вася огляделся и сбежал по ступенькам в переход метро.
ЗДЕСЬ БЫЛ ВАСЯ
Ночь была безлунная, темная, и Василий порадовался этому обстоятельству, потому 
что его в костюме ниндзя вряд ли кто-нибудь мог увидеть, а сам он видел в 
темноте лучше кошки. Луна же могла помешать его проникновению на базу Рыкова в 
Домодедове, где, по расчетам Котова, Герман Довлатович прятал контейнер с 
гипно-генераторами «удав».
В понедельник Вася сделал разведрейд в Домодедово, нацепив на всякий случай 
«тюбетейку» – генератор зашиты от гипноизлучения. Он помнил, где оставил 
Самандара с контейнером, и глухой кирпичный забор нашел за полчаса. Объехал это 
место кругом, отметив, что никаких строений за забором нет, кроме какого-то 
низкого сарая. Судя по запаху, это был пустырь, принадлежавший когда-то 
городской свалке или предприятию по переработке мусора. В прошлый раз, выпуская 
Самандара, Вася этого запаха почему-то не учуял, а может, не обратил внимания.
Огороженный участок имел приличную площадь – около двух гектаров. К нему вели 
две дороги, одна асфальтированная, но старая, разбитая тяжелой техникой до 
предела, другая грунтовая со следами грузовых машин. Однако ворота в заборе – 
монументальные, металлические, окрашенные в серый цвет – не имели ни единого 
шва или щели. Запирались они, очевидно, изнутри, снаружи – ни замков, ни цепей, 
ни надписей, ни таблички.
Василий остановил было машину недалеко от ворот, к которым вела асфальтовая 
дорога, но быстренько убрался оттуда; ему показалось, что на территории пустыря 
началось какое-то шевеление и кто-то начал пристально разглядывать его в 
бинокль. Единственное, что он успел сделать, это прикинуть высоту забора – 
около трех метров.
Теперь же, глубокой ночью, экипированный в комплект Н-1 по классу операций 
«элит», Вася убедился, что все его прикидки оправдались. Трехметровый забор он 
преодолел легко, несмотря на спираль Бруно, брошенную поверху, оглядел со стены 
территорию пустыря и удовлетворенно хмыкнул: здесь действительно когда-то 
сжигали или перерабатывали мусор. Теперь же от фабрики по переработке остался 
один полуразвалившийся барак, штабеля досок, мусорных контейнеров и шпал. 
Остальная территория фабрики, недавно залитая асфальтом, парила нездоровым 
теплом.
Пойди найди тут ножичек, вспомнил Василий эпизод из старого мультфильма 
«Красота ненаглядная», в котором герой искал в доме Бабы-Яги волшебный меч. 
Пойди найди тут чемоданчик с «глушаками»…
Уже собираясь соскользнуть вниз, на полоску сорняков под забором, Вася вдруг 
почувствовал знакомый взгляд и, сжимаясь в предчувствии непоправимой ошибки, до 
отказа увеличил мощность защитного контура «тюбетейки» и в душе взмолился: 
Господи, защити от дьявольского взгляда! Пусть Рыков меня не увидит!
Неизвестно, помогла ли молитва, однако ощущение подкрадывающейся сторожевой 
собаки прошло. Но хотя пустырь с виду и не охранялся, Вася все время чувствовал 
какие-то живые токи, исходящие от скоплений разных предметов на территории 
пустыря. В другое время Василий порадовался бы: он развил свою чувственную 
сферу до такой степени, что уже мог ощущать энграммы – следы присутствия других 
людей в материале помещений и вещей, то есть наведенные структуры в 
информационно-энергетическом каркасе вещественных тел. Но сейчас ему было не до 
оценки собственных возможностей.
Усилием воли перейдя в состояние меоза, Вася включил темп и молнией метнулся к 
одноэтажному шлакоблочному бараку посреди пустыря, вызывающему подозрение своей 
заброшенностью и ветхостью. Невесомой тенью преодолев расстояние в сто метров 
от забора до барака, Василий замер у его стены, превращаясь в слух. В тишине 
ночи сюда доносились звуки со всей округи: гул винтов с аэродрома, гудки и 
свистки с железнодорожной станции, редкие завывания автомобильных моторов на 
шоссе, голоса людей; пустырь же обнимала могильная плотная тишина, 
неестественная в своей концентрации. Такая тишина буквально кричала: осторожно, 
засада! И Вася удвоил внимание, напрягая нервную систему до предела.
Бесшумно обошел барак, обнаружил две двери, но ни в одну заходить не стал, 
обратив внимание на металлическую лесенку, ведущую на крышу строения. Постояв 
немного, он по-кошачьи мягко преодолел три марша лестницы и высунул голову 
из-за ограждения крыши. Сначала он увидел квадратную будочку, похожую на 
пристройку лифта на крышах домов, потом разглядел узкие бойницы в будочке, 
откуда явственно тянуло табаком и живым теплом. Так как в будочке мог