способы защиты от них. Но в душе Матвей понимал, что мог бы отправиться на 
свидание и без всяких причин, несмотря на чувство долга и отношения с Кристиной.
 Вполне могло быть, что и на его подсознание действовали чьи-то чары – на более 
тонком уровне, заставляющие его думать об Ульяне чаще, чем позволяла ситуация, 
но мысль мелькнула и ушла, задавленная благими намерениями «разобраться во всем 
этом позже».
Вечером Матвей ужинал у Сумароковых, с удовольствием позанимавшись перед тем со 
Стасом по математике. Кроме того, мальчишка показал новый прием, который 
разучивал с Василием Балуевым, а Бася Яновна не уставала рассказывать, с каким 
упорством парень разрабатывает колено, повторяя физические упражнения по два 
часа в день.
Кристина поглядывала на Матвея с неким тайным интересом, словно догадывалась о 
появлении раздвоенности в его душе: интуиция у нее в последнее время явно 
обострилась, однако о своих подозрениях она не произнесла ни слова.
Стас ушел в свою комнату рано, у него там стоял неплохой игровой компьютер 
«Касио». Разошлись по спальням старшие Сумароковы, а Матвей с Кристиной 
продолжали тихую беседу за журнальным столиком, освещенным зеленоватым светом 
торшера. Постепенно стушевался в памяти, отступил в теплую грустную темноту 
образ Светлены, спутницы инфарха, уже начавший ассоциироваться с образом Ульяны 
Митиной. Рассеялись сомнения и сожаления. Они снова были вместе и переживали 
миг единения почти с одинаковой эмоциональной наполненностью.
Кристина была одета в длинное коричневое платье, закрывающее ноги до щиколоток, 
но Матвей видел ее фигуру такой, какой она была до их первой встречи, и девушка 
отлично понимала значение его взглядов, только лицо вспыхивало в ответ на них.
– Давно я не чувствовала себя так уютно, – тихо проговорила Кристина. Провела 
пальцем по глянцевой глади столика, отражавшего торшер и какие-то блуждающие 
звезды. – Смотри, там другая вселенная…
– «В границах столика текла иная жизнь» [46], – продекламировал Матвей с 
улыбкой. И вдруг понял, что в душе Кристины плавятся совсем иные чувства, и ее 
спокойствие – результат волевой настройки, а не настоящее переживание. Кристина 
подняла на него глаза, поняла его медленное прозрение, и глаза ее наполнились 
слезами.
– Извини, я не хотела… но снова впереди что-то темное надвигается на нас, я 
чувствую… Неужели наши беды никогда не кончатся? Зачем я уезжаю, Соболев?
Матвей налил в бокал минеральной воды, протянул девушке, выпил сам. Глаза его 
засветились голубизной горного неба, в их глубине сквозь мрачную уверенность 
всплывала нежность.
– Ты мне веришь?
– Верю, но… зачем я тебе, Соболев? Ты меня любишь, я вижу, но что-то все же 
мешает тебе быть моим до конца… Что? Может быть, дело во мне? Ведь я самая 
обыкновенная земная женщина, а ты почти человек Круга… Я понимаю, женщина 
должна быть для мужчины одновременно женой, любовницей, другом, сестрой и 
матерью… Чего во мне не хватает?
– Жены, – коротко ответил Матвей, подхватывая Кристину на руки и поражаясь, 
какой она стала легкой…
В третьем часу ночи она тихонько коснулась губами его щеки, прошептала:
– Тебе звонил врач, Парамонов, просил зайти… Извини, я забыла сказать сразу.
Матвей открыл глаза.
– Когда?
– Зайти надо было еще вчера, у него к тебе какой-то важный разговор. Но ты 
приехал поздно… И еще он просил передать, чтобы ты поберег своих друзей.
– Так и сказал? – Матвей рывком сел, внезапно понимая, что опоздал со своим 
решением увезти Кристину и Стаса от греха подальше. Включил свой биоканал связи 
с астралом, перешел в меоз. Но было уже действительно поздно: вокруг дома 
замкнулось кольцо окружения (профессиональная ориентация, классная подготовка, 
мощное вооружение) и у двери квартиры уже затаилась наготове головная ударная 
обойма.
– Что? – встревожилась Кристина, научившаяся понимать его состояние.
– К нам гости, – так же тихо ответил Матвей. – Лежи, из комнаты не выходи ни 
под каким предлогом.
Он не знал, чье подразделение пришло за ним, поэтому не стал прорываться с боем 
на улицу, уводя перехватчиков за собой, не стал и прятаться. И в том, и в 
другом случае гарантий, что не пострадает семья Сумароковых, не было. 
Оставалось ждать, выяснять причины задержания и действовать в зависимости от 
ситуации.
Быстро одевшись, от прикинул свои возможности и сделал шаг, заставивший 
растеряться командира группы, пришедшей за ним. Открыл дверь, сказал в темноту 
лестничной клетки:
– Заходите, поговорим. Только не разбудите моих родственников. Я безоружен и 
сопротивляться не намерен.
За дверью послышалось какое-то движение, возникла небольшая заминка, потом в 
квадрат света ступил невысокого роста мужчина средних лет в плаще и берете, и 
Матвей узнал давешнего генерала Первухина из Управления специальных операций 
Федеральной службы безопасности. От сердца немного отлегло: Матвей ждал более 
«крутых» и беспощадных гостей.
– Ждите, – сказал генерал кому-то за дверью.
– Но, товарищ генерал… – попробовали там возразить.
– Ждите распоряжений, я сказал! – Первухин шагнул в прихожую, закрыл за собой 
дверь, взглядом спросил у хозяина, куда пройти. Матвей отступил, жестом 
приглашая гостя на кухню.