наблюдается разлад и кое-кто хочет мне помочь, несмотря на запреты инфарха. 
Интересно, если он узнает, что предпримет? «Отключит» от верхних этажей 
астрала? Вообще… пришибет или только пожурит?
Но зачем иерарху-гиду понадобилось выдавать себя за человека Внутреннего Круга? 
Чтобы инфарх его не вычислил?
Во время завтрака мысли крутились возле этого вопроса, но потом вспомнилась 
студентка мединститута девушка Ульяна, и Матвей решил наконец расставить точки 
над «i»: не откладывая дела в долгий ящик, выяснить, каким образом она узнала о 
засаде в квартире Соболева.
Полдня Матвей решал проблемы снабжения и обучения своего подразделения в фирме, 
а в обед поехал в институт.
Ульяну Митину удалось найти без особых трудов: ее группа слушала лекцию по 
истории нетрадиционной медицины в аудитории на втором этаже. Когда лекция 
закончилась, и девушка, выбежав с подругами, увидела Матвея, она от 
неожиданности обомлела, потом лицо се покрылось бледностью, а потом буквально 
расцвело: она обрадовалась, хотя испуг в ее глазах так и остался.
– Вы?!
– Апостол Павел. Обещал – нашел. У вас есть пара минут для меня?
– Следующая лекция через двадцать минут, но я могу на нее и не пойти.
– Тогда давайте пообедаем где-нибудь, я есть хочу.
– Сейчас. – Ульяна отбежала к подругам, с любопытством поглядывающим на 
Соболева, о чем-то поговорила с ними и вернулась. – Я готова.
На улице шел дождь, но это не помешало им доехать до кафе – Матвей был на 
машине. Остановились на «Лакомке», новом молодежном кафе на площади Горького, 
где Матвей уже однажды бывал.
Изучив меню, заказали жюльен из шампиньонов, испанский омлет, начиненный 
картофелем, грибами, помидорами и перцем, баранину под соусом и флан – кусочки 
апельсинов, политые апельсиновым ликером и посыпанные корицей. Ничего подобного 
Ульяна и своей жизни не пробовала, кроме разве запеченных грибов, и доверилась 
вкусу сотрапезника безоговорочно. Видно было, что она стесняется и не знает, 
как себя вести, однако Матвею удалось быстро преодолеть барьер скованности, и 
разговор получился непринужденным и легким. Правда – до тех пор, пока не возник 
вопрос о засаде. Глядя, как меняется обаятельное девичье лицо, как оно темнеет 
и хмурится, теряя оживленность и жизнерадостность, Матвей уже пожалел, что 
задал его.
– Не хочешь – не отвечай. – Он накрыл ладонью руку Ульяны. – В конце концов я 
просто хотел поблагодарить тебя за предупреждение. И еще ты очень похожа на… 
одну мою знакомую фею.
Ульяна не улыбнулась на «фею», настроение у нее испортилось окончательно, на 
глаза навернулись слезы.
– Да что с тобой? – озадаченно проговорил Матвей, переходя на «ты». – Может, 
тебе кто угрожал? Чтобы ты ничего никому не рассказывала?
Ульяна судорожно кивнула, не поднимая глаз, нервно облизнула губы.
– Ты не поверишь…
Матвей достал из ее сумки платочек, присел рядом с ней на корточки, мягко 
промокнул глаза, одновременно передавая девушке успокаивающий импульс, раппорт 
[45], как говорят психиатры.
– Ну вот, все в порядке. Почему же не поверю?
– Потому что Зойка… это моя подружка, считает, что я порой раздваиваюсь… ну, в 
меня как бы вселяется злой дух… а иногда и добрый…
Девушка подняла глаза, и Матвей поразился перемене: в глубине глаз Ульяны 
мерцала робкая надежда на понимание и печаль смирения.
– Рассказывай и ничего не бойся. Во всяком случае психбольницей я тебя стращать 
не буду.
Рассказ девушки длился недолго: в принципе и рассказывать-то было особенно 
нечего.
С недавних пор – месяца два назад – ее стали посещать странные видения, она 
видела целые серии снов, в которых с ней разговаривала какая-то невиданной 
красоты женщина. Самих снов она не помнила, но смысл их уловила: она должна 
была найти какой-то Путь и заменить кого-то, может быть, эту самую женщину. Но 
изредка какие-то подробности сна ей запоминались и служили как бы командой, как 
в случае с Матвеем: незнакомый прежде голос приказал ей в определенное время 
найти Матвея Соболева и передать ему, чтобы тот остерегался засады…
Ульяна закончила тягостное для нее признание и посмотрела на спутника с тайным 
страхом: поверил ли?
Матвей кивнул. То, что переживала Ульяна, называлось наведенными 
психофизическими состояниями. В жизнь девушки вторглась чья-то воля, а сны ее 
были вызваны проникновением информации из других реальностей. В ее сознание 
входить могла и Светлена, и другие иерархи, один из которых – не Тарас ли 
Горшин? – предупредил о засаде, а второй – не Монарх ли? – приказал ни во что 
не вмешиваться. Нет, скорее не Монарх, а инфарх. И защититься от вторжений в 
свою психику Ульяна не могла.
Как мог, Матвей утешил свою новую знакомую, снова и снова поражаясь тому, как 
девушка похожа на Светлену, да и на Кристину тоже, однако окончательно 
успокоить ее, не сообщая всех подробностей своей личной жизни, не смог. Тем не 
менее она почувствовала себя гораздо лучше, а прощаясь, на виду у всех 
поцеловала Матвея, вызвав у того целую бурю воспоминаний и легкий укол совести: 
eго тянуло к этой простой девчонке, привязанной к нему аурой тайных чувств и 
сопереживаний.
Договорились встретиться через день, чтобы еще раз обсудить сны Ульяны и