Дела в фирме шли ни шатко ни валко, хотя президент «Рюрика» постоянно о чем-то 
думал, и думы эти были невеселыми. На осторожные расспросы Матвея он 
отделывался шутками или вообще не отвечал, бросая фразу типа: «Все хорошо, 
прекрасная маркиза…»
Звонил Парамонов, еще не простившийся с мечтой исследовать возможности Соболева.
 Он уточнил план лечения Кристины и назначил время на вечер субботы. Матвею 
надо было подготовиться и сыграть достаточно натурально, чтобы девушка поверила 
в реальность опасности. Матвей согласился, хотя был далеко не уверен в успехе 
предстоящей операции. Но отступать было некуда, психические синдромы 
современная медицина излечивала редко.
Как бы компенсируя рутинность сознательного бытия, Матвею две ночи подряд 
снились великолепные красочные сны, мало чем отличающиеся от реальной жизни. 
Первый снова окунул его в атмосферу Древнего Египта, во времена строительства 
пирамид; теперь Матвею показали этот процесс в натуре, и стало совершенно ясно, 
что древние египтяне не строили, а достраивали уже готовые сооружения, придавая 
им форму пирамид. Стиралась с лица Земли даже память о цивилизации Инсектов, 
сооружения которой обладали сложной гармонией, буквально застывшей музыкой, 
чуждой и в то же время близкой человеческому восприятию.
Второй сон состоял из двух фрагментов-видений, одинаковых по форме подачи, но 
разных по содержанию. Пройдя первые этажи астрала, Матвей попал в некое 
сферическое пространство с зыбкими жемчужными стенами – словно внутрь мыльного 
пузыря. В «пузыре» его ждала таинственная спутница инфарха, которую Монарх Тьмы 
назвал Светленой и которая напомнила о себе появлением в реальной жизни девушки 
Ульяны. Было видно лишь лицо Светлены, фигура скрывалась в облаке вспыхивающих 
и гаснущих огней. Зато книга, которую уже однажды открывал Матвей, была зрима и 
вполне материальна.
– Читай, идущий, – раздался низкий голос женщины, в то время как ее глаза 
вглядывались в Соболева с непонятной мольбой и печалью. – Времени мало, ты 
можешь не успеть.
– Что я должен прочитать или узнать? – спросил Матвей, ощущая себя во сне таким 
же облаком без рук и ног. – Я пытался читать ваш талмуд, но, видно, мне еще 
рано браться за него.
– Ты должен пробудиться, я помогу.
– К истинному пробуждению нет королевского пути, разве не так? И я давно хотел 
спросить: почему вы помогаете мне? Я ведь даже не человек Круга.
– Когда-нибудь ты узнаешь об этом. В одном ты прав: доступ к знанию Внутреннего 
Круга идущий может получить лишь тогда, когда захочет серьезно учиться и 
достигнуть некоторого начального уровня в своей духовной эволюции. Твой 
потенциал высок, но особого стремления учиться у тебя не обнаруживается, что 
озадачило иерархов и обрадовало Монарха. У него на тебя особые виды… в связи с 
чем я хотела бы предупредить: каждый ищет себе подобного. Чтобы стать учеником 
Иисуса, необходимо достичь уровня апостола…
– Не понимаю.
– Надо почувствовать Учителя, увидеть его изнутри… постараться выяснить, что он 
потребует.
– А разве Учитель обязан требовать?
– Ничто в мире не делается бесплатно. Знание тоже не дается бесплатно. Люди 
должны расплачиваться за минуту удовольствия, спокойствие, знания, силу, любовь,
 даже за воздух, которым дышат, короче – за жизнь! Правда, редко кто понимает 
это.
– Я уже понял. Однако речь шла об Учителе… я не совсем вас… вы хотите сказать, 
что Учителя бывают…
– Разные, идущий, – истинные и ложные. Приглядись к своим, иначе можешь пойти 
не той Тропой…
– У меня нет Учителей… если не считать… – Матвей вспомнил Самандара, но сумел 
вовремя остановить свой язык, вернее, мысль. С директором МИЦБИ, назвавшим себя 
Проводником, надо было разобраться самому.
Лицо женщины потускнело, замерцало огнями, и она исчезла… Зато появился еще 
один персонаж, в котором смутно угадывались знакомые черты.
– Узнаешь? – раздался тихий голос с когда-то слышанными уже интонациями.
– Заторможенный ты какой-то. Приходи быстрее в себя.
Что-то громко треснуло, внутренний объем сферы резко уменьшился, однако лицо 
собеседника не обрело при этом резкости, оставаясь расплывчатым, текучим и 
по-прежнему неуловимо знакомым.
– Горшин? – с сомнением спросил Матвей. Тотчас же лицо незнакомца проступило 
четче – лицо человека и Будды, живое и неживое одновременно.
– У тебя действительно мало времени, ганфайтер. Мы со Светленой можем 
поддерживать закапсулированный хрононереальный объем лишь в пределах 
определенной мысли-формы. Достучаться до твоего истинного «я» удалось только с 
двадцать первой попытки.
– Чем это вам грозит? Неужели в вашем раю тоже существуют запреты, суды, 
система наказаний?
– Да, но на другом уровне… и трудно это называть наказанием, но аналогия есть. 
Просто там, где я обитаю, формула: «Цель жизни не счастье, а опыт» – 
реализована гораздо конкретней.
– И все же вы рискуете. Ну ты-то, положим, отступник известный, а почему 
Светлене понадобилось сопротивляться системе общепринятого уклада?
– Есть нюансы… в том числе и личного порядка. Некогда объяснять. Читай.
Книга, висящая в воздухе, раскрылась. По ее странице ползли все те же иероглифы,
 знаки и буквы, понять которые Матвей был не в состоянии.