маскироваться и быстро бегать.
«Джип» снова с визгом шин рванул за угол и, попетляв немного, вырвался на улицу.
 Только теперь Василий обратил внимание на водителя – в кабине больше никого не 
было.
– Кто вы?
– Своих не узнаешь? – Водитель обернулся, и Василий изумленно воскликнул:
– Валерка, ты?
Это был Валерий Шевченко, бывший агент ФСК класса «супер», списанный вчистую 
из-за ранения года два назад.
– Как ты здесь оказался?
– Тебя ждал. Держись, будем отрываться, эти ребята шутить не любят.
– Кто они?
– Спецкоманда Юргена, главного телохрана министра обороны. Видать, ты им 
здорово насолил, раз они примчались сюда двумя отделениями.
– В том-то все и заключается, что я ничего такого не сделал!
– Ладно, потом расскажешь!
«Джип» свернул с шоссе в лес, на заасфальтированную дорогу, остановился возле 
затрапезного вида «москвича». Оба быстро пересели в «москвич», шофер которого 
занял место Валерия за рулем «джипа». И машина тут же помчалась по Можайскому 
шоссе к Москве.
ФЕРМЕРЫ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!
Астрал – кто бы что под этим ни подразумевал – настолько сложное и странное 
«болото», что видящие входят в него при строжайших ограничениях собственных 
побуждений. Но соблазн проникновения в его глубины и высоты столь велик, что 
редко кто удерживается на грани простого созерцания волшебных панорам или 
мерзких тварей низшего слоя, возбуждаемого самыми низменными желаниями человека.
 Матвей убедился в непреодолимости этого соблазна, с трудом вернувшись «в тело» 
из очередного путешествия, выполненного не во сне, а вполне осознанно. Вернее, 
почти осознанно, по воле собственного «я», свободного от оков здравого смысла. 
Впредь он решил действовать более осмотрительно, потому что испытал самый 
тривиальный ужас, заплутав в горизонтах инобытия и с громадным трудом выплыв на 
уровень, обеспечивающий знание всех языков, на которых разговаривало 
человечество. А оттуда уже было «рукой подать» до воплощенной в материальные 
структуры земной реальности.
Отдышавшись, Матвей подумал, что ему необходим проводник по астралу, Учитель, 
или в крайнем случае путеводитель с указанием безопасных маршрутов. Иначе 
когда-нибудь он рискует либо вернуться в чужое тело, либо вообще не вернуться 
из путешествия по всеобщему эйдо-эмоциональному полю, называемому «астралом». 
Правда, несмотря на обладание достаточной свободой в этом состоянии, Матвей 
понял, что высший этаж астрала – «ментал», истинная энергоинформационная 
матрица Вселенной, ему недоступна. Кто-то или что-то не позволяло ему проникать 
туда, каждый раз направляя полет воли в нижние горизонты астрала.
Но и то, чем овладела душа-воля Матвея, позволяло ему выходить в меоз усилием 
мысли, хотя и не без головной боли. Что, в свою очередь, раскрывало небывалые 
экстрафизические возможности: увеличение темпа жизни, сверхреакцию, тончайшие 
ощущения электромагнитных полей, точное восприятие опасности, физическую силу, 
уменьшение веса тела, снятие боли и тому подобное. Вернулись все паранормальные 
способности, индуцированные биокоррекцией, произведенной более года назад 
Тарасом Горшиным, «отступником», преступившим законы людей Внутреннего Круга.
Перед отъездом в Вологду Матвей потренировал выход в меоз и с небывалым 
чувством свободы и внутренней силы определил пределы новой балансировки 
восприятия. Теперь он мог не только задерживать дыхание на пять-восемь минут, 
но и регулировать сердечную деятельность вплоть до остановки сердца на 
несколько минут, менять по желанию температуру тела, регулировать (уменьшать) 
вес тела чуть ли не на треть, а также свободно различать цвет ауры людей – 
«свечение» их тонких тел.
Так он убедился воочию, что преобладание красного цвета в верхней части ауры 
означает избыточную самоуверенность владельца, оранжевого – наличие доброты и 
гуманности, зеленого – дружелюбия и стремления к духовному росту. Голубой цвет 
являлся свидетельством высокого интеллекта, здоровья и бодрости, серый – 
болезни, фиолетовый отражал ясность мысли и воображение, грязно-коричневый – 
повышенную сексуальность, фальшь в поведении, зелено-желтые вспышки говорили о 
лживости обладателя ауры, а золотисто-желтое ровное свечение указывало на 
высокую духовность. Но людей с таким оттенком ауры Матвей практически не 
встречал, все больше попадались серые, коричневые, бурые цвета – цвета 
неблагополучия и нездоровья.
Утром в воскресенье, проделав комплекс обязательных упражнений и сменив ряд поз 
йоги от вакрасаны до сукхасаны [18], Матвей вывел свою бронированную «таврию» 
из гаража, заехал к Сумароковым, повозился со Стасом, привыкающим к своему 
полноценному двуногому положению, поговорил с Кристиной и отбыл в Москву.
Доехал за два часа без происшествий, однако в Вологду отправился на поезде, 
оставив машину на стоянке возле Ярославского вокзала. Хотелось подготовиться, 
отдохнуть за ночь и явиться на место свежим и полным сил.
В купе беседовали двое: пожилой толстяк с лысиной на полчерепа и 
неопределенного возраста мужчина, скорее всего узбек, черноволосый, смуглый, 
скуластый. Ему можно было дать и тридцать и пятьдесят лет, представительной 
фактурой природа его не наделила, и все же Матвей почувствовал в нем 
определенную силу, способную остановить кого угодно, сокрушить любое 
препятствие.
Разговор зашел о политике.