продемонстрировать ката, то есть комплекс обязательных стандартных передвижений,
 что Василий сделал без удовольствия, зато «раскачал» организм, подготовил его 
к переходу в состояние высоких энергозатрат. Затем экзаменатор, 
военно-спортивной выучки «гуру», беловолосый, но смуглый, гибкий, сильный, не 
то прибалт, не то немец, показал ему класс, едва не уложив серией ударов 
атэ-вадза [15] в стиле Дзёсин-мон [16]. Василий никак не ожидал встретить тут 
бойца такой квалификации и потратил достаточно много времени, чтобы 
нейтрализовать его. Однако как только он, разозлившись на самого себя, начал 
отвечать на поражение, экзамен остановили.
– Годится! – бросил беловолосый, дыша бесшумно, почти спокойно, и ушел не 
попрощавшись.
– Приходите завтра сюда же, – сказал Василию нездорового вида одутловатый 
наниматель, проверявший документы. – Будет директор школы, познакомится с вами 
и определит круг задач.
Василий, потирая ключицу, куда пришелся локоть экзаменатора, вышел в 
сопровождении Кости на улицу.
– А ведь он использовал не весь свой потенциал, – проговорил Злобин, 
наблюдавший за боем. – У этого арийца хатидан, если не кюдан [17]. Не нравится 
мне эта контора, Василич, уж больно профессионально подходит к контакту И ему 
тоже не нравится, подумал про себя Василий, прислушиваясь к собственным 
ощущениям. «Клеймо» продолжало гореть на спине, и означало это лишь одно: за 
ним установили слежку с применением спецсредств. В свою очередь последнее 
соображение говорило в пользу того, что его здесь ждали.
В полной мере Балуев проверил верность своих ощущений вечером, когда за ним 
пришли.
Остановился он у приятеля в Митино, а не у Кости Злобина, о чем впоследствии не 
раз пожалел. Приятель, доцент Московского авиационного института Хлебников, и 
не подозревал, кем на самом деле был Балуев, с которым он учился когда-то в 
одной группе.
Они проговорили до одиннадцати вечера, вспоминали однокашников, преподавателей, 
подруг и друзей, делились скромными успехами, рассказывали каждый о своей 
работе, хотя Василий как бы мимолетно заметил, что работает в «одном секретном 
ящике». Когда в дверь позвонили, его подозрения тотчас обрели реальную почву, и 
он сразу понял, что пришли за ним.
– Интересно, – проговорил он медленно, останавливая двинувшегося к двери 
приятеля Юрия. – Из каких соображений исходила муха, садясь на липкую бумагу?
– Что? – растерялся тот.
– Это я о себе. Балкон есть?
– Лоджия, вход из спальни.
– Тогда бывай, Юра, я ухожу нестандартным путем, но ты об этом никому не говори.
 Я у тебя был и ушел еще засветло. Понял?
– П-понял, н-нет, не понял. Что случилось? Чего ты всполошился? Погоди, еще 
поговорим, пойду открою, звонят…
– Откроешь, когда меня не будет. Потом объясню, в чем дело. Иди, потяни время у 
двери, будто ты ничего не понимаешь, только проснулся.
Василий вышел на балкон, несколько мгновений прислушиваясь к тишине, дом стоял 
в парковой зоне, вокруг громоздились новостройки с возвышающимися над ними 
кранами, до шоссе было далеко, но внизу ощущалось какое-то движение, скрытое от 
глаз темнотой. Квартира Юрия была на двенадцатом этаже шестнадцатиэтажки, но 
это не смущало Василия. Смущало другое – отсутствие страховки у тех, кто за ним 
явился. Они наверняка должны были как-то перекрыть пути его отступления через 
балконы.
Мелькнула мысль может, напрасно он психует и пришли вовсе не за ним? Но тут в 
спину Василия дохнуло вдруг таким ледяным ветром опасности, что он сиганул на 
нижнюю лоджию, не раздумывая ни секунды, хваля Бога, что район еще не обжит и 
хозяева не успели застеклить лоджии.
Так, с лоджии на лоджию – по диагонали вдоль стены дома – он опускался до 
третьего этажа, пока не попалась открытая дверь с лоджии в квартиру. Шмыгнул в 
темную комнату, где на постели спал с потухшей в пальцах сигаретой хозяин или 
квартирант, бесшумно нащупал входные запоры и выскользнул за дверь в коридор, 
готовый с ходу вступить в схватку.
Но никого. Все-таки его маневр – он вышел аж в третьем от перекрытого подъезде 
– если и не остался незамеченным, то застал преследователей врасплох: все 
подъезды блокировать они не успели или не догадались.
Василии вышел из подъезда вместе с компанией парней и девушек, возвращавшихся с 
вечеринки, притворясь слегка хмельным и своим парнем. Наметанным глазом 
определил, что за ним явился армейский спецназ – если судить по машинам с 
военными номерами и «гориллам» в пятнистой форме, вооруженным бесшумными 
автоматами «АПБ» калибра девять миллиметров и «никонами» (десантный вариант).
Молчаливые парни с профессионатьным хватом автоматов обратили на него внимание, 
лишь когда он остался один во дворе, так как места в кабинах «тойот», «волъво», 
вазовских шестнадцатых моделей ему не хватило.
– Эй, малый, постой-ка! – позвал его рослый командир группы захвата.
В то же мгновение ожил мотор одиноко стоящего во дворе «джипа-чероки» с 
затемненными стеклами, машина прыгнула навстречу Василию с визгом шин, 
открылась дверца и чей-то полузабытый голос рявкнул.
– Садись, быстро!
Помедлив мгновение, ровно столько, сколько понадобилось для оценки 
дружественности предлагаемой помощи, Балуев нырнул в кабину. Промедли он еще 
хоть секунду – и не выручили бы его ни навыки ганфайтера, ни умение