В это утро двенадцатого сентября Гусев вызвал к себе зама по режиму и главного 
эксперта Комитета по новым технологиям, чтобы решить с ними кое-какие важные 
вопросы.
Заместитель по режиму генерал Глухарь прибыл на несколько минут раньше, однако 
дождался главного эксперта в приемной, и они вошли в кабинет министра вместе, 
выражая своим видом трогательное единство противоположностей. Насколько 
полковник Громов был высок, худощав, гибок, пышноволос, настолько Яков 
Устимович был приземист, толст, неповоротлив (под стать министру) и плешив. 
Если от Громова всегда пахло дорогими лосьонами и одеколоном «Ван мен шоу», то 
от генерала Глухаря постоянно несло казармой и пивом.
– Полковник, – сказал министр, кивком поздоровавшись и кивком же предлагая 
обоим сесть, – поделился бы с Яковом Устимычем секретом, как можно вырастить 
такую шевелюру, а то он у нас на облезлую псину похож.
– Да она сама выросла, – прикинулся простачком Громов, уже привыкший к 
солдафонским шуткам министра.
Глухарь покосился на полковника, однако и ему манеры начальства были не в 
новинку. Он только буркнул в ответ:
– Волосы для мужика не главное.
– Ладно, приступим. Наш «Смерш» начал копать дело об утечке оружия из 
лабораторий Тулы-2 и Удмуртии. Прямому давлению Никушин не поддается, я ему 
звонил уже, поэтому придется действовать иначе, и займетесь этим вы. Как – 
подумаете. Прежде всего, конечно, надо остановить попадание информации в прессу,
 все остальное потом. Теперь об эксперименте «Туннель». Получилось что-нибудь?
Министр обороны имел в виду эксперименты военспецов по «темному кодированию» в 
метро. На стены туннелей наклеивались на определенном расстоянии 
светоотражающие квадраты с закодированной информацией, которые при определенной 
скорости поездов метрополитена складывались в смысловые пакеты, действующие на 
психику тех, кто имеет обыкновение смотреть в окно поезда. Смысловым пакетом 
могла быть и реклама, срабатывающая в подсознании, независимо от сознания 
перципиента, и любая другая команда от самой безобидной, типа «почеши глаз», до 
приказа в моменты выборов вычеркнуть из списков того или иного претендента на 
место в парламенте.
– Результаты обнадеживают, – сказал Громов. – Но обработка их займет еще 
какое-то время, слишком велик разброс мотивации поступков у разных социальных 
групп. И все же вывод однозначен: «темное кодирование» возможно.
– Отвечаете за режим секретности оба! Перспективы эксперимента таковы, что и не 
снились нашим поборникам мира в Совете. А каковы результаты по НК?
Громов достал из папки кассету, вручил министру.
– Убедитесь сами.
– Потом. В двух словах: ваше мнение?
– «Дырокол»… э-э, то есть НК, работает! На расстоянии в сто метров образуется 
канал диаметром в сантиметр. Сдвиг тоже равен сантиметру. – Речь шла об 
эксперименте с «невидимым копьем» (шифр НК) – новейшей разработкой 
спецлаборатории в Петербурге, создающей особое поле, мгновенно сдвигавшее все 
атомы и молекулы в зоне «выстрела». Действовало поле на любые материалы от 
молекул возка до атомов танковой брони, и защиты от него пока не существовало. 
Выход НК из стадии экспериментальных проверок резко изменял соотношение сил с 
любой армией мира, потому что решал проблему уничтожения как живой силы 
противника, так и техники самым простым и действенным способом.
– А говорят, все лучшие умы сбежали за границу, – заметил министр. – Черта 
лысого! У нас они сидят. Извини, Яков Устимыч, я не только тебя имел в виду. Ну 
и последнее. Когда мы получим новые «глушаки» и «болевики»? Программа испытаний 
закончена еще нашими предшественниками, пора выходить на мировой рынок.
– Ельшин уже попробовал, – пробормотал генерал Глухарь. – Что из этого вышло, 
вы знаете. Даже странно, что журналисты до сих пор не пронюхали об этом! К 
счастью, всю информацию в компьютерах как корова языком слизнула! Но если 
общественность узнает об испытаниях…
– Вот для того ты и поставлен замом по режиму, чтобы никто ничего не узнал. 
Впрочем, если кто и узнает, самое страшное, что нам грозит, – мораторий на 
разработки и применение психотропного оружия. – Министр достал из стола черный 
пистолет необычной формы, любовно погладил ствол, направил по очереди на 
подчиненных. – Эта штука незаменима в наше время, не правда ли, господа 
офицеры?
Громов и бровью не повел, поскольку носил в кобуре точно такой же «глушак», или 
суггестор «Удав», а генерал Глухарь беспокойно заерзал на стуле, хотя тоже 
видел новый образец «глушака» не впервые.
– Свободны, – махнул пистолетом министр, вдавил клавишу селектора. – Юрген 
появился?
– Так точно, – ответил интерком голосом адъютанта.
– Впустить.
В кабинет вошел полковник Томас Юстович Юрген, эстонец по национальности. 
Официально Юрген числился начальником курьерской службы Министерства обороны, 
неофициально – возглавлял «службу гашения конфликтов» и подчинялся 
непосредственно министру. Юрген был молод, поджар, смугл, невысок ростом, но 
весьма силен и владел всеми видами восточных единоборств, хотя 
специализировался в эстыывя – эстонской разновидности карате. Кроме того, он 
был отменным охотником и следопытом. Полковником же Юргена сделал министр 
обороны, сразу сменив ему погоны старшего лейтенанта на погоны полковника «за 
отличную службу»: до прихода Гусева старлей Юрген командовал взводом охраны 
министерского аппарата.